Для нее английский был понятен, а Толуману она передала только суть.

«Господа, — сказал Варламов, — я счастлив, что настал этот день. Я благодарю представителей правительства Альберты и федерального правительства, представителей штата Аляска, всех бизнесменов, рискнувших своими деньгами, инженеров и рабочих, которые воплотили этот дерзкий проект в жизнь. Я надеюсь, что это только начало пути. Что со временем мы протянем трассу через всю Аляску, к Берингову проливу. Что проложим туннель под ним, и возникнет единая мировая транспортная система, по которой будут перемещаться сотни тысяч пассажиров и миллионы тонн грузов. Что разобщенные народы смогут объединиться в новой демократической федерации. Пока это только мечта, но сегодня мы делаем первый шаг к ее осуществлению…».

Последовало еще несколько выступлений. Камера показала поезд: дизельный локомотив, вагон с затемненными стеклами для ВИП-персон, пара товарных вагонов. Большинство гостей собиралось ехать только до первой станции. Вот открылись двери…

— Толуман, — сказала Рогна. — Не надо беспокоить меня.

Она откинулась в кресле, полузакрыв глаза, и лицо приобрело мечтательное выражение. Толуман знал, что в таком состоянии ее нельзя отвлекать.

Она овладела этим искусством, редким даже для рогн. Переместилась сознанием за тысячи километров на вокзал Эдмонтона, невидимая ни для кого. Хотя, будь ее желание, она могла бы стать видимой, заговорить, коснуться кого угодно… Хотя прикоснуться она хотела лишь к одному.

Она не сделала этого.

Молча стояла, наблюдая, как входят в вагон эти важные персоны. Телевизионщики запечатлевали их полные достоинства жесты, прощальные речи. Все напыщенно и никчемно, из всего этого останется только одно…

Двери закрылись. Только тогда она переместилась внутрь.

Забавно было увидеть — даже в эту минуту, — как на лицах важных гостей отобразилось смятение. Варламов уже говорил, она пропустила начало.

— …согласно достоверной информации, по поезду будет выпущена ракета, уже во время движения. Прошу вас немедленно выйти, с другой стороны вагона. Двери открыты, а поезд поставлен так, что там имеется платформа и вход в подземный переход. Сразу спуститесь туда, чтобы репортеры, хотя бы первое время, ничего не заметили. Поезд все равно уйдет в рейс, я сам поведу состав. Пусть он не дойдет до Фэрбанкса, но начало будет положено. Без прощаний, и быстрее, господа.

Хотя и с бормотанием, не успевшая рассесться публика стала поспешно выходить. Варламов проводил последнего взглядом и быстро пошел в начало вагона, а оттуда через площадку внутрь локомотива, где уже шумно работали дизели. Вошел в кабину.

— Привет, Нейт, — сказал он. — Машинисты ушли?

— Так точно, сэр. — Натан (она сразу справилась, кто это) стоял, опираясь рукой о пульт. Лицо было хмурое. — И мы переделали управление, как вы сказали. Достаточно сдвинуть эту рукоятку, и больше ее не надо удерживать. Поезд тронется, и будет набирать ход согласно заданной программе… Может, не станете этого делать, а?

Варламов вздохнул.

— Надеюсь, ты подстраховал свою задницу, Нейт?

— А как же, босс. Наши разговоры записаны, все увидят, как я вас отговаривал.

— Отлично. Спасибо и… до свидания. Выходи, больше нет времени.

Мужчины пожали друг другу руки, начальник службы безопасности вышел, а Варламов распахнул дверь на перрон с репортерами.

— Мы отправляемся! — громко объявил он.

И только в этот момент она разрешила себе ласково погладить его по волосам. Глаза Варламова удивленно раскрылись, и он застыл на мгновение. Но тут же потянулся к ручке управления и сдвинул ее. С торжествующим гулом двигателей локомотив тронулся.

Варламов выглянул из двери и вскинул руку.

Таким он и останется на фотографиях, таким и войдет в учебники истории — с улыбкой и поднятой рукой отправляющий поезд по первому участку Великой северной магистрали.

Ей очень хотелось остаться, пережить с ним эти последние мгновения. Но отчаянным усилием воли она вырвала себя из пространства Эдмонтона и очнулась в номере гостиницы. Толуман смотрел на нее, затаив дыхание.

— Они отправились, — шепотом сказал он. — Тебе надо отдохнуть. Выключим телевизор?

— Нет, — чужим голосом сказала она. — Подождем.

Варламов закрыл дверь и не стал садиться, глядя, как все быстрее бегут навстречу серебристые рельсы. Поезд будто поднимался на невиданный серебряный мост, где — он твердо знал это! — его ожидает Джанет. И он не заметил стремительного росчерка ракеты, ударившего из хаоса станционных построек.

Время тянулось медленно. Рогна вполглаза следила за мельтешением на экране телевизора. Вдруг она села прямо.

— Экстренное сообщение! — быстро говорил телекомментатор. — Поезд, только что отправившийся на Фэрбанкс, взорван. Наши операторы снимали поезд с дрона, вот кадры. Пожарные машины еще в пути.

Путаница железнодорожных путей. Жадное красное пламя пляшет по искореженным вагонам. Черный дым стелется над землей…

— Вот и все, — ровным голосом сказала Рогна. — Твой отец не доехал до Усть-Неры. Тебе придется завершить дело его жизни…

Голос ее сорвался, она зарыдала и стремительно вышла из комнаты.

Эта могила находится в далекой Канаде, на зеленом склоне холма. Белый обелиск, а ниже глобус на постаменте. Земная суша в верхней трети глобуса залита золотым цветом. Ниже — надпись на русском и английском языках: «Здесь покоятся основатели Северной Федерации — Евгений и Джанет Варламовы».

В том адском пламени горели металл, пластик и человеческая плоть, и лишь горсть пепла положена в погребальную урну Варламова.

А если кто вскроет стальной гроб Джанет (но этого не сделает никто и никогда), то увидит, что он пуст.

Конец третьего романа

2017, 2020 г.