Книга пророка Исайи

Лопес находился в Централе с Вунцамом, когда раздался звонок: на парковке за автогрилем, рядом с автобаном, ведущим на запад, был обнаружен «мерседес» с телом Ребекки. Из автогриля вызвали полицию, чтобы заявить о краже «эспаса», принадлежащего двум французским туристам. Патруль поздно прибыл на место, у агентов возникли трудности с этими двумя туристами: те не говорили ни по-немецки, ни даже по-английски, а агенты плохо понимали по-французски, все затянулось. На всякий случай проверили окрестности автогриля, парковку, машину за машиной, потом бензоколонку, машины, поставленные ближе к выезду на автостраду. Там они обнаружили «мерседес». Подумали, что внутри кто-то спит, увидев лежащее там безмолвное тело Ребекки, погруженное во мрак, и постучали в окошко, но Ребекка не ответила. Они вышибли дверцу. Она лежала навзничь на сиденье, с двумя пулевыми отверстиями во лбу, крыша машины изнутри была испачкана двумя струями крови и серого вещества. Позвонили в управление.

Лопес и Вунцам молча переглянулись.

Хохенфельдера поместили в больницу: травма черепа, состояние психоза. Лопес не мог долго стоять, из-за удара коленями у него образовались два больших синяка, болезненных, левое колено постепенно распухало. Вунцам поручил поиски «эспаса» блокпостам и пограничным службам. Человек, убивший Ребекку, курьер с «маленькой посылкой», двойник мертвеца с улицы Падуи, скрылся; в полиции предполагали, что он сменит машину, украдет еще одну, возможно, в населенном пункте, — скоро невозможно будет определить, на чем он попытается пересечь границу. Лопес и Вунцам считали, что мужчина сам повезет свой груз в Брюссель при условии, что действительно именно Брюссель является конечным пунктом назначения «оборудования». Погрузка в доке 11 оказалась отвлекающим маневром. Из Льюбы много часов выжимали информацию. Лопес видел его мельком, в коридоре возле кабинета Вунцама: правый глаз — набухший мешок, из которого сочилась кровь, волосы слиплись коркой от пота, плечи согнуты. Вунцам вернулся в кабинет, качая головой, сказал Лопесу, что Льюба ничего не знает: ни о детях, ни о Брюсселе.

Они обыскали двухместный номер Ребекки в «Форбахе»: жесткий диск на ее компьютере не оказал никакого сопротивления, но нашли только документы по работе, финансовые проекты, электронные письма, не вызывающие подозрений. Проверили электронную записную книжку: никаких следов Боба, Клемансо, Терцани. Но в изголовье кровати, переплетенная и завязанная в узелок, — все та же белая лента с чернильной надписью, какую Лопес обнаружил в Париже и в Милане, в комнатах Клемансо и Терцани: «ISHMAEL IS THE GREATEST».[18]Лопес приказал отнести ее в управление, эту ленту. Он обратил на нее внимание, но при этом у него не получалось ни о чем размышлять — до тех пор, пока Вунцам не вернулся с допроса Льюбы, — и в этот момент позвонили из автогриля.

В полиции не знали, что делать. Политические круги не будут вмешиваться. Не будет давления. Смерть Ребекки снимала всякую необходимость осторожничать. Вунцам и Лопес пытались выйти на свежий след Карла М., прихвостня депутата Европарламента, в Брюсселе. Однако они не могли осуществлять никаких официальных шагов. Следов детей не было. Посредница была устранена. В их распоряжении находился ничего не доказывающий телефонный след. Связь с Парижем и Миланом была лишь догадкой, ничем большим. Мертвые не заговорят, живые тоже. Они попытались взяться за поставщика наркотиков Ребекки, Францискуса Кламма. Попробовали с Клаусом Баумом — тем, кто по телефону предложил «поиграть». Вунцам велел привезти их в управление, провел дополнительный допрос. Они ничего не знали. Их арестовали, но это ни к чему не привело.

Полицейские рассуждали до глубокой ночи.

Полное совпадение точек зрения: группа приверженцев Ишмаэля, с глубинным проникновением в политическую сферу, которая без помех действует в Европе; группа, собирающаяся, чтобы справлять свои ритуалы, в которых замешаны дети; группа добывает себе детей благодаря контактам с педофилами в Европе; группа реализует планы Ишмаэля, включая громкие акции вроде покушения на Киссинджера в Париже и более или менее тайные мероприятия; вмешательству сил правопорядка во втором случае противодействует давление со стороны политических кругов, где у Ишмаэля есть свои люди; смерть человека с улицы Падуи, похожего на курьера Ребекки, видимо, каким-то образом связана с событиями в Гамбурге; в Гамбурге встречались несколько дней назад некоторые представители группы Ишмаэля; вскоре после этого один из них покушался на жизнь Киссинджера; через некоторое время, согласно докладу американских спецслужб, Ишмаэль попытается осуществить свою операцию на форуме в Черноббио, в котором среди прочих участвует и Киссинджер.

Вунцам кивал, соглашаясь, в то время как Лопес излагал общую схему, связывая воедино факты. По мнению Вунцама, ничего другого не оставалось, кроме как готовиться к Черноббио, постараться защитить лидеров и ждать, надеясь, что все пойдет как в Париже, что операция Ишмаэля провалится. По мнению Лопеса, Вунцам был прав, но следовало по крайней мере попытаться найти ребенка, который на его глазах пропал из Милана. Было две возможности: послать в жопу политиков, наплевать на давление, оказываемое на Сантовито, и выжать информацию из Инженера, который, несомненно, знает кое-что об Ишмаэле; или же попробовать заняться следом, ведущим в Брюссель, веря в то, во что они до настоящего момента верили, касательно Ребекки и сделки в доке 11. Вунцам был в нерешительности: младенец из Милана мог быть ребенком одного из участников оргии. Ясно было, что ритуалы Ишмаэля проходят во время PAV, и большинство участников пребывают на этот счет в полном неведении. Человек, забравший ребенка из здания склада, мог и не иметь никакого отношения к Ишмаэлю.

Возможно, Вунцам был прав. Лопес должен был принять решение: вернуться к Сантовито с пустыми руками или попытать удачи в Брюсселе.

Он переночует в Централе. Ранним утром сядет в самолет на Брюссель. Лопес постарался успокоиться. Свернул себе папироску, но не получалось изгнать из мыслей Ребекку, человека на «мерседесе», как две капли воды похожего на человека с улицы Падуи, ребенка, Инженера, Лауру.

Лаура. Мысль о Лауре — как молот. Лаура. Лаура. Снова Лаура! Он подумал об Ишмаэле, об Инженере. Ему стало страшно.

Он вернулся в кабинет Вунцама — тот ушел домой. Была половина третьего. Позвонил братьям Пруна.

Братья Пруна жили на улице Томмеи, в Кальвайрате, их было трое. Однако обычно их было двое: один из них — по очереди — всегда сидел в тюрьме. Лопес платил им из средств отдела расследований: наблюдение, слежка, грязные делишки.

Он не работали, жили мелким мошенничеством, их по очереди сажали. Он хорошо платил им. И они хорошо работали. Он считал их идеально подходящими. Он боялся за Лауру. Инженер заметает следы. Давление на Сантовито идет сверху. У Инженера есть контакты во внутренних структурах спецслужб. У Лопеса не было сомнений, что Лаура ничего не знает об Ишмаэле, но она входила в группу, которая вращалась вокруг Инженера. Он боялся, что Инженер и те, кто стоит над ним, предпримут какие-то шаги против Лауры. Ребекку убрали, потому что она знала. Лопес не знал, что знает Лаура. Он боялся.