— Чего вы ждете от меня? Сомневаюсь, что главная причина вашего визита — желание выговориться и объяснить мотивы своих поступков. Разве богам есть дело до мнения смертных? Не думаю. Так почему вы здесь?

— Ты права, переживания и чувства смертных меня не беспокоят, — равнодушно согласилась Ладина, не отрывая от меня пристального взгляда. — Только вот сейчас я беседую не со смертной.

— То есть… как?

Довольная моей реакцией, она хмыкнула и пожала плечами.

— А так.

— Я… богиня?

Ладина звонко рассмеялась, но тут же зашипела и схватилась за виски.

— Проклятье, до чего ж голова раскалывается. Сиди, — бросила она, стоило мне подняться. — Ваша медицина мне не поможет. Нейт, зараза…

— При чем здесь он?

— Да при всем, — поморщилась Ладина, массируя пальцами виски. — Наказание его, врожденное упрямство, которого бы с лихвой хватило на троих, постоянное желание рисковать — слишком опасный набор для запечатанного бога.

— Азарт — это риск. И он у Нейта в крови.

— Будто я сама не в курсе! Хочешь знать, кто ты? Ты не смертная, но и не богиня. Нечто между. И благодарить за изменения надо нашего замечательного Нейтриара! Вот ведь неугомонный. Обязательно ему было ставить на тебя защиту? — бурчала себе под нос Ладина. — Хоть бы сказал… А теперь мучайся, сестричка, от мигрени. Ну спасибо!

— Но зачем Нейт… риар, — добавила я, смутившись, — это сделал?

— Вот сама у него потом и спроси. Мне он не объяснял своих поступков. И ведь знал же, хитрец, когда исполнить задуманное. Специально подгадал, чтобы я не успела вмешаться!

— Я не понимаю. Что именно он сделал? И когда?

Ладина вздохнула и смерила меня уставшим взглядом:

— Твоя последняя ночь на Айгеросе. Помнишь пробуждение?

Словно по команде, в памяти всплыло, как Нейт обнимал меня, как нежно гладил по лицу, спине. Даже лоб едва ощутимо закололо, будто от нового поцелуя.

— Судя по румянцу, помнишь, — усмехнулась Ладина. — А теперь сконцентрируйся и постарайся сказать точно, каких мест на твоем теле касался мой непутевый братец?

— Лицо, талия…

— Ты еще «лоб» скажи! Скулы, затылок, позвоночник, — сухо перечислила она. — Места силы. У богов их покрывает защитная чешуя.

Мои пальцы тут же непроизвольно метнулись к щекам.

— Расслабься. Нет ее. Говорю же, ты не одна из нас. Но уже и не обычная смертная. Нейт передал тебе часть своей силы. Часть сути.

— И кто я теперь?

— Два на полтора, — беззлобно огрызнулась Ладина, продолжая массировать виски. — Кто-то между смертными и бессмертными. Долгожитель? Очень внушительный долгожитель? Такой ответ тебя устроит?

Я нахмурилась.

— Не совсем. Люди живут лет восемьдесят, девяносто — если повезет. А мне теперь сколько отмеряно? Двести, триста?

Серые глаза блеснули озорством.

— Бери выше. Восемьсот-девятьсот. Может, тысяча. Точный срок предсказать не берусь.

Я ужаснулась.

— Что мне делать с навязанным долголетием? Каждые десять лет менять место жительства? Бежать, путая следы своего прошлого?!

— Или вернуться на Айгерос.

— Тотализатор окончен, — напомнила я. — Следующий только через пять лет.

— Верно. Но для носителя божественной сути перемещение не противоречит правилам.

— И Совет не будет против? Не разозлится на Нейта за очередное своеволие?

— О-о-о, боги впадут в бешенство, — довольно прищурилась Ладина. — Да только в этот раз братец не нарушил законов тотализатора, а значит, ничего дурного не совершил. В итоге высшим и низшим придется перебеситься и принять твое пребывание на Айгеросе… если ты, конечно, решишься на это. Я не настаиваю — хочешь, оставайся тут. Ищи новую работу, наведывайся к подъезду бывшей подруги, пей Егорку и каждый десяток лет меняй город. Ах да, еще избегай серьезных отношений. Смотреть, как любимый человек стареет, пока ты остаешься молодой, — тяжелое бремя, — в притворной печали вздохнула она.

Я поежилась. Ладина не просто обрисовывала мое возможное будущее, она откровенно забавлялась. Видела мою растерянность, но не думала отступать.

«Верните мне Сейра! — в ужасе завопил внутренний голос. — Да на фоне богини удачи Сейр — невинный ягненок!»

— Зачем вам мое возвращение на Айгерос? Вы исполнили задуманное: использовали меня, чтобы избавить брата от ненависти к землянам.

— Да, но сейчас я в очередной раз хочу помочь Нейту замести следы. Совет еще не понял, кем ты стала, но это вопрос времени. Когда же это случится, ты должна быть в приемлемом для них месте — на Айгеросе.

Я не спешила продолжить разговор, обдумывая услышанное. Мысленно выстраивала таблицу из двух столбцов: в правом — минусы «переезда» на Айгерос, в левом — плюсы. Заглушив голос эмоциональной половины, я методично заполняла пункт за пунктом, пока не пришла к выводу, что Ладина права: с исчезновением Семицветика пропал единственный удерживающий меня на Земле якорь.

— А моя подруга… — Я встретила внимательный взгляд собеседницы. — Где она? Что с ней?

Если Ладина и удивилась смене темы, то виду не подала.

— Она выбрала мир эльфов.

Я грустно улыбнулась.

— Неудивительно. Семицветик всегда ими грезила. Даже Гриану выбрала имя под стать.

— Это Элькарион-то эльфийское имя? — Ладина захохотала в голос. — Боюсь, твоей подруге предстоит сделать мно-ого открытий о дивном народе. И касательно их имен в том числе. Ты даже не представляешь, какая сложная фонетика в эльфийском наречии! Только на букву «о» существует двадцать восемь интонаций и особенностей произношения. Выбери неправильное звучание — и вместо того, чтобы обратиться к эльфу по имени, ты оскорбишь его самым непристойным ругательством.

— Но разве при переносе в новый мир не происходит перестройка на местный язык?

— Обычно происходит. Однако твоей подруге не повезло: речевой поток пространственного туннеля оказался слишком слабым. Сбой редкий, но все же не невозможный. Из-за него Свете придется учить язык самой. Хотя в той глуши особенно не поболтаешь.

— В какой глуши? — совсем сбитая с толку, не поняла я.

— Граница эльфийского государства и великого древнего леса, — охотно пояснила Ладина. — Вот там — в милом поселении на двадцать домов — и очутилась твоя подруга. Но ты не переживай! Уверена, лет через десять-двенадцать она наверняка выучит язык, а потом даже сможет перебраться в город. Правда, в крупных центрах ей, не наделенной магией жизни, делать нечего. Пустышек там не особо жалуют.

Я неодобрительно качнула головой: