Дело вообще не в уровне притязаний, а впонимании множественности своей индивидуальности. Людям викторианской эры быломучительно трудно принять свои гомоэротические наклонности, поэтому онистарались преуменьшить их значение. В середине XX в. маятник качнулся впротивоположную сторону: сексуальная ориентация превратилась во всеобъемлющуюгей-идентичность. Человек начала XXI в. может позволить себе быть множественными разным, не задаваясь вопросом "почему?" и не нуждаясь в том, чтобывтискивать себя в прокрустово ложе однозначных и жестких определений.

Нежелание российских законодателейрасстаться со знаменитым "пятым пунктом" советского паспортакоренится вовсе не в развитом национальном самосознании, а в его слабости и вжелании подкрепить свою проблематичную (чего в ней только не намешано!)этническую идентичность административно, отмежевавшись от инородцев.

С сексуальной ориентацией дело обстоитпринципиально так же. Осознание ее многомерности влечет за собой не столькорост поведенческой или идентификационной бисексуальности, сколько нежеланиекатегоризировать себя и других по этому признаку.

Инаколюбящие, как и инакомыслящие,образуют особую категорию только там, где есть подразумеваемая обязательная нормадля "таколюбящих" и "такомыслящих". По мере того, какослабевает социальная необходимость что-то скрывать, уменьшается потребностьпритворяться, изображать и демонстрировать. У однополой любви становится большеиндивидуальных "ликов" и значительно меньше - стандартных"масок". Тех, кого это не устраивает, надо просто посылать поизвестному адресу, который, между прочим, тоже имеет сексуальные коннотации.