– Вяжи его! Вяжи!

Сьюзен схватила с земли камень побольше и, держа его прямо перед собой, кинулась в туман. Вдруг прямо на нее, казалось, налетел Мерлин – правда, он не мог налететь, потому что был прижат к земле тушей огромного медведя. И не простого медведя, а котлорожденного: вместо головы – полуобглоданный череп, с которого клочьями свисала шкура. Один глаз превратился в кровавое месиво – это уже постаралась Вив, на скорую руку, так сказать, – зато второй горел медно-красным огнем.

Мерлин взмахнул мечом – клинок расплылся в стремительном движении – и отсек здоровенный кусок гниющей плоти от бочкообразной грудной клетки. Но зверь даже не заметил этого. В смерти он стал проворнее, чем был когда-либо при жизни. Мерлин успел увернуться от ответного удара лапой, но наступил на камень, потерял равновесие, и, хотя оправился почти сразу, потерянного мгновения оказалось достаточно – медведь схватил его за лодыжки и повернул.

Сьюзен услышала, как затрещали кости, и завизжала так, что совсем заглушила крик боли самого Мерлина. Она бросила камень в голову медведю, целясь в оставшийся глаз. Зверь отшвырнул Мерлина и двинулся на нее. Сьюзен попятилась и…

Между ней и зверем встала Вивьен с воздетой правой рукой. Ладонь уже не просто светилась, а испускала яркий серебряный луч, отражавшийся от пластов движущегося тумана, как от больших белых экранов.

Медведь замер на месте, словно окаменел.

Лоб Вив покрылся бусинами пота, щеки запали, на шее выступили веревки жил – с таким усилием она удерживала дыхание. Борьба с Саутхо за сознание медведя могла продолжаться лишь до тех пор, пока она не выдохнет.

– Сьюзен! Вяжи зверя! – Мерлин попытался встать, но ничего не вышло: переломанные ноги гнулись, словно тростинки. Тогда он пополз к медведю, волоча за собой ставшие бесполезными конечности.

Сьюзен выхватила из кармана столовый нож. Кровь на нем давно засохла, вряд ли сработает. Полоснув себя отточенным лезвием по ладони и не обращая внимания на боль, она зажала нож в окровавленной руке, а второй, сухой, стала шарить по карманам в поисках соли.

Вивьен упала на колени и уперлась левой рукой в землю. Правой она, дрожа, все еще преграждала путь рожденному котлом зверю.

Сьюзен нашла в кармане монеты, носовой платок и даже ключ от дома. Она испугалась: может быть, память ей изменяет, и Вивьен дала не три пакетика соли, а два…

И тут она нашарила его в самом углу кармана, выхватила, оторвала уголок зубами и, раскрыв окровавленную ладонь, насыпала соли в ложбинку между большим и указательным пальцем. Так фокусник прячет в ладони платок, готовясь удивить публику.

Вивьен поперхнулась, но не опустила руку.

Сьюзен взяла измазанный кровью и солью нож в правую руку и, шагнув к неподвижному медведю, приложила клинок к массивной груди, к ране, которую нанес Мерлин.

– Я твоя хозяйка! – выкрикнула она. – Ты повинуешься мне!

В тот же миг Вивьен выдохнула и без чувств упала на землю.

На горе Сьюзен, все вышло не так, как при попытке подчинить себе Саутхо. Теперь она сразу ощутила эффект. Резкая боль вспыхнула между глаз, точно вдруг защемило нерв, а вместе с болью пришло ощущение связи между ней и стоявшей перед ней тварью. Сьюзен увидела, как странный красно-золотой огонь, отблеск Медного котла, заменивший зверю живую волю, покинул его глаза и поднялся над головой в виде тонкой пламенной нити – та уходила вверх, в туман, словно именно там находился тот, кому теперь подчинялось порождение котла.

А еще она увидела бесформенную тень, которая темной лужей легла вокруг лап медведя, – душу зверя, вернее, ее оскверненный остаток, который сила котла выдавила из плоти, не полностью уничтожив связь между ними.

Сьюзен полностью сосредоточилась на медведе, стараясь вырвать его из-под власти другого кукловода. Вдруг ее затошнило, вокруг все завертелось, она поняла, что смотрит глазами медведя, но в тот же миг чья-то сила вытолкнула ее из головы зверя, и Сьюзен вернулась в свою собственную.

Рядом, прямо над ее ухом, раздался наглый голос Холли, который по-хозяйски заявил:

– Это мое! Мое!

За ним стояла немереная сила Саутхо.

Он был слишком силен для нее. Одной ей не выстоять, а главное, она и не хотела. Краткий миг власти над несчастной тварью оставил у нее неприятное послевкусие, и Сьюзен поняла, что с нее хватит – она не будет кукловодом рожденного котлом медведя.

При этом Сьюзен вовсе не отказалась от борьбы, просто она инстинктивно понимала, что есть и другой путь. Взмахнув ножом, испачканным соленой кровью, она полоснула им по огненной нити над головой медведя в тот миг, когда когтистая лапа потянулась к ней, повинуясь приказу Саутхо.

Нить без малейшего сопротивления разошлась на две части, обе скрутились, как две половинки медно-рыжего волоса, опаленного пламенем. Огонь в глазах зверя внезапно потух, словно задули свечу. Бесформенная тень у его ног сложилась в силуэт большого печального медведя. Постояв некоторое время на задних лапах, он опустился на все четыре и, повернувшись к людям задом, пошел в лес.

Сьюзен едва успела отскочить, когда туша давно мертвого медведя повалилась на нее во всем своем тошнотворном многообразии: гнилое мясо, протухшая кровь, размозженные кости. Досталось и Вивьен, но та даже не шелохнулась.

И вообще, она была очень похожа на мертвую. Опасаясь худшего, Сьюзен упала на колени рядом с ней, ощупала шею и с облегчением выдохнула, найдя пульс. Толчки были слабыми, но регулярными, к тому же Сьюзен заметила, что грудь Вивьен опускается и поднимается под нежно-голубым жилетом. Из прокушенной губы текла кровь – видимо, так она боролась с желанием выдохнуть. Серебряная ладонь еще горела.

Мерлин подполз к ним, и Сьюзен повернулась к нему.

– Перенапряжение, – прошептал Мерлин. – Ничего, она придет в себя…

– А что будет с тобой? – с тревогой спросила Сьюзен и уже хотела было задрать ему брючины, чтобы осмотреть ноги, но он остановил ее, схватив за запястья.

– Сломаны, обе, – сказал он, гримасничая от боли. – Спиральный перелом. Дело дрянь.

– Слюна дегустатора…

– Переломы не лечит… по крайней мере, не за один раз, – ответил Мерлин. Дыхание срывалось с его губ короткими, отрывистыми толчками – видимо, ему было очень больно. Вынув из шерстяной торбы «смитон», он подал его Сьюзен, рукоятью вперед. – Возьми револьвер. Я видел, что твой нож с кровью и солью действует против порождений лучше меча. Отвлеки Саутхо…

– Но…

– Сделай с ним… то же… что с медведем…

– Но как я узнаю, что…

– Тоттериджский Тис, – прошептал Мерлин. – Его локус – дерево! Там ты найдешь и его, и котел. Иди к нему.

– Но что мне с ним делать? – спросила Сьюзен.

– Не знаю! Руби ствол, пили ветки ножом, что угодно, лишь бы отвлечь его от состязания воль! – прохрипел Мерлин. – Я пойду за тобой, поползу… Скорее, времени нет! Ты – наша единственная надежда.