– А-а.

– Вот именно. – Брэм наклоняется вперед, уперев локти в колени, и крутит стакан в руках, уставившись на золотистый напиток, как будто он может дать ему ответ, подсказать, что предпринять.

– Полагаю, мы говорим о восхитительной Лилит? – спрашивает Перри.

– Я был глупцом, когда воображал, что она может захотеть выйти за меня замуж.

– Я думал, она весьма увлечена…

– Она выбрала Харкурта, – перебивает его Брэм.

– Понятно. Может быть, на нее оказала давление семья? Наверное, они хотели, чтобы она выбрала кого-то, кто бы… больше ей подходил?

– Ты не знаешь и половины правды.

Кажется, Перри хочет ответить, но не говорит ничего, а только наливает в стаканы еще бренди.

Брэм качает головой.

– Знаешь, думаю, дело не в этом… не в давлении семьи. Она была готова к тому, что мать ее решение не одобрит, да и к тому, чтобы сказать своему жениху… расторгнуть их помолвку… конечно, это было бы нелегко. Но знаешь, когда мы были вместе… быть с нею значило для меня все.

– Ты ее любишь.

– Ха! – Брэм невесело смеется. – Это слово и близко не охватывает то, что я чувствовал. То, что я чувствую. Это… так огромно! То, как она действует на меня, как страсть к ней поглощает меня всего… Быть с нею, любить ее, я совершенно потерял от нее голову, ты понимаешь, что я говорю? Ты можешь меня понять? И понимаю ли себя я сам? – Он запускает пальцы в свои спутанные волосы.

– А ты не думал, что мог ошибиться?

– Нет.

– Или что ты мог бы… вернуть ее?

– Мы не в том положении, чтобы играть в игры. – Он смотрит на Перри. – В наших отношениях были… сложности. Если она решила, что не может быть со мной… я не буду пытаться заставить ее передумать.

– Тогда что же ты будешь делать?

– Не знаю. Не знаю! Откуда мне знать? – Он вскакивает, размахивается и швыряет стакан в стену. Но звон разбиваемого стекла оказывается намного тише, чем он ожидал. Он и близко не выражает владеющих им ярости и печали, которые от бренди стали еще сильней. – Мне надо уехать, – говорит он наконец. – Я не могу здесь оставаться. Не могу оставаться в Лондоне, где живет она. Не могу.

* * *

Автомобиль мчится по залитым солнцем улицам. Я смотрю на Льюиса и против солнца вижу только силуэт его профиля, но мне все равно видно, как сурово сжаты его губы. Он откликнулся на мой крик о помощи, как я и ожидала, но он глубоко шокирован тем, что я сделала, и не может этого скрыть.

– Как ты могла это сделать, Лилит? – Его голос лишь немногим громче, чем шепот. – Как ты могла заставить себя это совершить?

Я понимаю, он спрашивает меня отнюдь не о том, как я нашла в себе силы, чтобы проделать такое трудное магическое действо. Он ставит под сомнение мою верность клану. Мою принципиальность. И немудрено. Я оправдала свои действия перед самой собой, но мне не удастся так же легко убедить других, что я сделала то, что должна была сделать.

Шофер поворачивает на Тоттенхэм-Корт-роуд и сбрасывает скорость, чтобы мы лучше видели переулки, мимо которых проезжаем, и смогли заметить Фредди. Мои духи-хранители оказались не готовы к невероятной скорости его передвижений. Они доложили мне, что, несмотря на то что передвигаются с куда большей легкостью, чем те, кто ходит по земле, они не смогли его догнать. Я даже обратилась к готу, которого приставил ко мне граф, и он подтвердил, что очень недолго видел моего брата в нескольких местах, но признался, что не может сказать, где он находится сейчас.

С каждой минутой я начинаю все больше сомневаться в правильности того, что сделала. Нет, я не ставлю под сомнения свои мотивы: ведь я просто хотела помочь любимому брату. А когда я увидела, как действует Эликсир! Меня охватил благоговейный трепет, да и как могло быть иначе? Увидеть своими глазами, как работает Великая Тайна – как возвращается жизнь к тому, у кого она была отнята, – ничто не могло меня к этому подготовить. Воскрешенный Фредди, который стоял передо мной в Большом зале, был не похож на какого-нибудь мерзкого восставшего из гроба мертвеца, нет, это был просто вернувшийся ко мне брат. Снова живой. Он двигался, дышал, чувствовал, думал и говорил так же, как до того, как его сердце остановило проклятое маковое зелье. Если то, что рассказывают о нем офицеры-роялисты, правда, его физические способности даже возросли, причем намного.

Но меня очень беспокоит состояние его рассудка. Похоже, он без последствий пережил всю странность своего… пробуждения, но какой же ужас он испытал, когда его увлекли в ту яму, когда он увидел то, что там происходит, когда почуял запах огней, горящих во Тьме, когда его хватали, держали в своих лапах и едва не утащили вниз эти демонические существа! Фредди никогда не отличался сильным характером, так как же он сможет все это пережить? К тому времени, когда я вытащила его из бездны, он уже навсегда изменился. Он выглядел таким испуганным, что было ясно – покой ему не обрести. И в этом виновата я.

– Мы должны отыскать его, Льюис. – Я не могу удержаться от того, чтобы не констатировать очевидное. Я понимаю, это бессмысленно, я веду себя как ребенок, но мне сейчас очень нужна поддержка друга. Я ожидаю, что он сейчас возьмет меня за руку. Чтобы ободрить и успокоить меня. Но он этого не делает. Я зашла слишком далеко. То, что я сделала, ужасно.

Не глядя на меня, он говорит:

– Конечно, должны. Ты можешь себе представить, какой разразится скандал, если его обнаружат другие и услышат, как он вопит, что его воскресили из мертвых? Только подумай, что об этом напишут газеты!

– Никто ему не поверит. Все решат, что он болен.

– Все решат, что он сошел с ума. И, скорее всего, так оно и есть.

От этих слов я вздрагиваю и не нахожу, что сказать в ответ.

Льюис продолжает:

– К тому же тебе нужно думать не только о репутации своей семьи, думаю, это ты понимаешь? Члены клана скоро узнают, что произошло, это очевидно, и едва это станет известно им, как об этом проведают и другие.

Я смотрю на свои затянутые в перчатки руки. Он прав. Вот что может стать настоящей катастрофой. Я была так потрясена собственной трагедией, перспективой потерять Фредди, что старалась не думать о том, что поставлено на кон в этой игре. В игре, в которую играет Николас Стрикленд. Наверняка он знал, что я не захочу просто так отдать ему Эликсир. Должно быть, он также знал и то, что, если он убьет моего брата, я использую это волшебное зелье, чтобы его воскресить. Стражи – это общество колдунов, которых отец боялся больше всего. Каждого члена Клана Лазаря с детства учат остерегаться тех, кто желает отобрать у нас Великую Тайну, и самой опасной угрозой, угрозой, таящейся во тьме и снящейся нам в ночных кошмарах, всегда были Стражи. Если они найдут Фредди прежде, чем его обнаружу я, мне придется склониться перед ними. Но делать этого я не могу. Потому что, если Фредди вовремя не примет Эликсир… нет, это слишком ужасно. Тогда я уже не смогу с ними торговаться. Как я могу допустить, чтобы брату пришел такой жуткий конец? И моя связь с кланом будет разрушена навсегда. Я стану изгоем. А Стражи получат то, что хотят, и смогут использовать Эликсир для своих гнусных дел, совершенно не учитывая при этом интересы слабых, которых их учили презирать.