Демоны наблюдали за маскарадом Семена с не меньшим удивлением, чем я. Но я-то хотя бы старался делать вид, что мне это все не в новинку.

Прохор меж тем достал из своей сумки непочатую бутылку водки, граненый стакан и луковицу. Сорвав с бутылки пробку, он наполнил стакан наполовину и протянул его Семену. Тот влил половину содержимого стакана себе в рот, пополоскал как следует, побулькал в горле и выплюнул в вовремя подставленный пакет. То же самое проделал он и с оставшейся порцией. Вернув стакан Прохору, Семен получил от напарника четвертушку, которую тот отрезал от луковицы и очистил. Понюхав, Семен сунул четвертушку луковой головки в рот и принялся старательно жевать.

Демоны, глядя на эту процедуру, кривились и морщились, как будто на их глазах с живого младенца сдирали кожу. Да и мне, признаюсь, было несколько не по себе. Главным образом потому, что я не мог понять, что все это означает?

Прожевав луковицу, Семен дыхнул на Прохора. Тот удовлетворенно кивнул и показал большой палец.

В руке у Прохора появился коммуникатор. Он набрал короткое сообщение и отправил его.

Я посмотрел на дисплей своего аппарата. Связь отрубило. Подчистую.

Семен поддернул куртку на плечах, так что она завернулась вокруг его торса совершенно немыслимым образом, сунул левую полу в карман форменных штанов и накинул на плечо ремень сумки. Сцепив пальцы в замок, он вывернул ладони и хрустнул суставами. Лицо его сначала сделалось необычайно сосредоточенным, как у медиума, почувствовавшего присутствие эктоплазматической субстанции, а затем удивительным образом преобразилось. Теперь это был лицо самоуверенного дебила, частично лишившегося разума на неровной стезе хронического алкоголизма, начавшего сегодня похмеляться где-то около восьми часов утра, да так и не сумевшего вовремя остановиться. На подобную трансформацию были способны лишь величайшие из тех, чьи имена начертаны золотыми буквами на Звездной Аллее Голливуда.

Но что меня поразило больше всего – никаких инструментов в руках у Семена не было!

Я встал на нижнюю ступеньку, прижался спиной к стене и поднял перед собой руку с зеркальцем на ладони. Простой и эффективный трюк. Меня от двери видно не было, а я видел все, что там происходило.

А происходило там, на мой взгляд, нечто странное.

Семен подошел к двери, встал, едва не упершись лбом в дверной глазок, и надавил большим пальцем на кнопку звонка. Держал он ее, не отпуская, до тех пор, пока ему не ответили. По всей видимости, из-за двери спросили:

– Кто там?

Или:

– Кого нужно?

На что Семен совершенно дурным, пьяным голосом гаркнул:

– Мосгаз!

После этого между стоявшими по разные стороны двери произошел обмен короткими репликами. Я слышал только те, что произносил Семен, но реконструировать весь диалог было несложно.

– Мы не вызывали техника.

– Знамо дело, не вызывали! Я сам пришел!

– А что случилось?

– Вы соседей снизу заливаете!

– Чем заливаем?

– Знамо чем! Водою!

– У нас ничего не течет.

– А я все одно проверить должен! Работа у мя такая! Понял?

– Но этим должен заниматься сантехник.

– А я и есть сантехник!

– Вы же сказали – Мосгаз.

– Мосгаз, сантехник и Мостелеком! Я един в трех лицах! Как господь! Понял?..

– …

– Я есмь начало и конец! – Семен как следует саданул в дверь кулаком. – Открывай, живо! У меня работа стоит!.. А то ща милицию-то вызову!

Последняя угроза оказалась действенной.

Щелкнул дверной замок.

Затем – второй…

Третий…

Дверь приоткрылась на длину цепочки.

– Покажите удостоверение! – потребовали из-за двери.

Семен припал к щели и дохнул на стоявшего по другую сторону двери водочно-луковым перегаром.

– А может, тебе еще и паспорт показать? С пропиской и регистрацией брака?

Шах и мат!

Дверь на секунду закрылась, чтобы широко раскрыться вновь.

Стоявший за порогом ангел получил кулаком в нос.

Он оказался настолько ошарашен этим внезапным нападением, что только вскинул руки и широко разинул рот, в который из раздавленного носа широкой струей лилась алая кровь. При этом святоша не мог издать ни единого звука.

Семен, как куклу, отшвырнул его в сторону и рванул в глубь квартиры.

Мы кинулись следом за ним.

Дверь комнаты, в которой находилась Лоя, была закрыта. Но у меня не было даже секунды, чтобы заглянуть туда и убедиться, что с моей девочкой все в порядке.

С пистолетом в руке я вбежал в следующую комнату.

На диване, напротив включенного телевизора сидели двое святош. Один из них был мне незнаком. Другой оказался не кто иной, как сам Метатрон.

– Головы вниз! На колени! – Я направил пистолет на ангелов. – Живо!

Незнакомый тут же сполз с дивана и уперся лбом в пол.

Метатрон остался сидеть, закинув ногу на ногу. В руке у него был пульт, которым он мерно постукивал по коленке. Глаза ангела сузились, а рот превратился в тонкую щель, будто расколовшую безжизненный, холодный мрамор лица.

Из другой комнаты послышался сдавленный крик, и что-то тяжелое упало на пол.

Теперь я держал на прицеле только Метатрона.

– Вы же не станете стрелять, Дмитрий Алексеевич, – тихо, спокойно произнес Метатрон. – Да и какой в этом смысл?

Ангел поднял пульт и, нажав кнопку, выключил телевизор. Пульт полетел на диван.

– Обыщи их, – сказал я Гамигину.

Анс сунул пистолет в карман и первым принялся обыскивать стоявшего на коленях святошу. Бумажник, водительское удостоверение, четырехпальцевый кастет, «беретта», смятый носовой платок, полупустая упаковка жевательной резинки.

– Нет, Лоя! Нет! – раздался у меня за спиной крик Набериуса.

Отчаянный и безнадежный.

Я только успел подумать, что происходит что-то, что не должно случиться; что-то, что не было предусмотрено нашим планом – как мимо меня, точно фурия, пронеслась Лоя. Увидев ее, Метатрон стал подниматься на ноги, а лицо его начало вытягиваться и, вы мне не поверите, зеленеть. Я было решил, что ангела сейчас вырвет. Но произошло нечто совсем другое.

Бац!

Святоша лежит на полу. И во всю правую щеку у него багровеет пятно. Забавное такое пятно – в мелкий пупырышек. Как будто… Да, ладно, какое уж там «как будто», когда над ним стоит Лоя с пингпонговой ракеткой в руке. А выражение лица у демоницы такое, что я на месте Метатрона прикинулся бы трупом.