— Ну… да, — соглашаюсь я, все еще поражаясь тому, что она обращается ко мне за одобрением. — По два человека на каждое крыло богадельни плюс еще несколько в передней, для защиты пациенток. Думаю, некоторые из них попытаются просто убежать куда глаза глядят. Не могу осуждать их за это, однако нужно будет им напомнить, что, если они отправятся по домам, Братья, скорее всего, опять их переловят. — Очень не хочется повторять ошибку, которую мы совершили, освободив узников со скотобойни.

— Без нас вам не обойтись. Я и Перл знаем Харвуд лучше всех. — Адди поправляет сползшие на кончик носа очки, а сидящая рядом с ней Перл согласно кивает головой.

В конце концов для участия в побеге вызывается почти вдвое больше добровольцев, чем нужно. Из них мы отбираем Елену и двух гувернанток, которые поведут фургон, сестру Софию, сестру Эдит и сестру Мелизанду, Рори, которая станет присматривать за Бренной, Риллу, потому что она восхитительно создает иллюзии, Адди, Перл и Мэй, которые лучше всех знают внутреннее устройство Харвуда, а еще Вайолет, Дейзи, Мод и меня. Елена провожает остальных, а харвудская команда остается, чтоб обсудить детали побега и уточнить обязанности каждой участницы.

Я придерживаю Тэсс за локоть.

— Ты же понимаешь, правда?

Она кивает.

— Если честно, я и не думала, что ты разрешишь мне пойти. Я надеялась, что ошибаюсь, но…

— Нам все еще нужна твоя помощь. Пожалуйста, останься и расскажи побольше об убежищах.

Евгения стучит меня по плечу:

— Мы можем поговорить наедине? — спрашивает она.

— Конечно.

Я уверена, что речь пойдет о том, как лихо мы распорядились фургоном ее отца, и не могу сказать, что осуждаю ее за это. Выйдя следом за ней в коридор, я вижу, как участницы нашей тайной встречи на цыпочках расходятся по своим комнатам, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить своих спящих соседок. Дверь комнаты сестры Коры в дальнем конце коридора плотно закрыта. София сказала, что теперь жизнь Коры может прерваться в любой момент, и я, прикрыв глаза, возношу краткую беззвучную молитву, чтобы ее кончина была быстрой и безболезненной.

Когда последние участницы нашего заговора исчезают на лестнице, Евгения поворачивается ко мне.

— И давно вы с Еленой подруги не разлей вода? — шипит она.

— Мы… что-что?

Ее рот растягивается, как у монстра из книги рассказов-страшилок, и я отступаю на шаг. Прямые шоколадные косы Евгении становятся вьющимися рыжими локонами, карие глаза превращаются в пронзительно-синие, прыщи на лице исчезают, уступая место гладкой коже моей сестры.

— Маура. — Отпрянув к стене, оклеенной зелеными обоями в цветочек, я в ужасе не свожу с нее глаз. — Что ты сделала с Евгенией?

— О, с Джинни все отлично, — невозмутимо отмахивается Маура. — Я навела на нее обездвиживающие чары и спрятала ее в одежном шкафу. Через несколько минут выпущу. Я рада, что побывала на твоем идиотском собрании и посмотрела на вас с Еленой. И на этих дурочек, которые из кожи вон лезли, лишь бы произвести на тебя впечатление.

— Они не пытались произвести впечатление, а делали то, что считают правильным, — возражаю я.

— Меня просто тошнит от твоего ханжества. — Маура скрещивает руки поверх своего голубого халата с оборками. — Не могу поверить, что ты снюхалась с Еленой. Ты же вроде как ее ненавидела!

Я кусаю губу.

— Ты же знаешь, что она о тебе беспокоится. И жалеет, что причинила тебе боль.

Маура что-то высматривает на деревянных половицах:

— Не настолько, чтоб быть на моей стороне.

— Люди могут не соглашаться в чем-то, но по-прежнему хорошо друг к другу относиться, — замечаю я.

— Вроде как вы с Тэсс относитесь ко мне? — Маура встряхивает головой, рыжие локоны подскакивают. — Нет уж. Я сама по себе. Полагаю, мне нужно к этому привыкнуть. Я теперь всегда одинока.

— Неправда, — отрезаю я, подбочениваясь. — Хватит уже себя жалеть.

— Тебе этого не понять, ведь ты все время среди людей. Они к тебе так и липнут, — обвиняет Маура, и я замираю, уставившись на нее и вспоминая, сколько раз завистливо думала о ней этими же самыми словами. — Финн тоже участвует?

— Да, — настороженно отвечаю я, — а что? Ты собираешь информацию, чтоб меня шантажировать?

— Запрети ему. Это твоя война, а не его. — Мрачный взгляд синих глаз Мауры встречается с моим взглядом. — Он не должен в этом участвовать.

— Ну знаешь, он настаивал, а я теперь стараюсь никому ничего не запрещать. Из этого все равно ничего хорошего не получается. — Я чуть-чуть улыбаюсь. — Послушай, я знаю, что ты злишься на меня и Тэсс, но тут дело даже не в нас. Пациенткам Харвуда нужна помощь. Если завтра вечером вы с Инесс добьетесь успеха, Братья могут сделать с ними нечто страшное. Ты даже не представляешь себе, на что они способны.

— Ты тоже не представляешь, — замечает Маура, расправляя белые кружевные оборки на рукавах.

— Зато я знаю, что это будет ужасно. Братья захотят наказать их в назидание остальным, станут мучить или, может, даже убьют. Я не могу просто сидеть, сложа руки, и ждать, когда это произойдет. — Я умоляюще смотрю на сестру. Даже сейчас что-то во мне надеется, что она услышит меня и присоединится к нам, а не к Инесс. — Как бы Братья ни отомстили, это будет на твоей совести. И на совести Инесс. Ты сможешь с этим жить?

Маура смотрит на меня в упор.

— Как реагировать — это выбор Братьев. Возродив сожжения, они продемонстрируют людям свою истинную ужасную сущность. Братья — наши враги, Кейт. Мы никогда не сможем с ними сотрудничать. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя.

Харвудская богадельня, похожая на припавшего к земле темного монстра, сожравшего все звезды на небе, прилепилась к склону холма. Зарешеченные окна верхних этажей тонут в зловещем мраке: газовые лампы горят лишь в холле и в комнате отдыха сиделок на первом этаже. Наша карета подъезжает по присыпанной снегом гравиевой дорожке к сторожевой будке, и мои внутренности от страха завязываются в узел. В карете Елена, Рилла, Рори и я, и мы ни словом не перекинулись с тех пор, как выехали из монастыря. Снег глушит стук лошадиных копыт, и напряженная тишина нарушается лишь чуть слышным скрипом кожаной упряжи.

После бесконечного ожидания раздается резкий, властный окрик охранника, и Финн что-то отвечает ему низким, спокойным и уверенным голосом. Елена напротив меня, не переставая, нетерпеливо отбивает ногой по полу кареты какой-то ритм. Она вся подалась вперед, готовая в любой момент прибегнуть к магии. Рори, как ребенок, ерзает на кожаном сиденье. Однако новое должностное кольцо Финна и эмблема Братства на карете имеют вес даже в этот поздний час, поэтому следующий звук, который я слышу, — скрип открывающихся ворот.

Я приехала сюда по собственной воле, но все равно не могу справиться со старым иррациональным страхом, что сейчас ворота за нами захлопнутся, навсегда заточив нас в богадельне. На полпути карета останавливается. Я приоткрываю дверцу и выглядываю.