(см. стр. 307), но ни один из них не подразумевает непосредственного внедрения патогена в его неизменном виде в организм нового хозяина. Тем не менее, именно вариоляция проложила путь к появлению первых настоящих вакцин.

И вот настал звездный час Эдварда Дженнера.

Дженнер, родившийся в английском графстве Глостершир в 1749 году, как раз когда вариоляция стала набирать популярность, подвергся ей в детстве. Когда в пять лет он остался сиротой, его отправили в школу-интернат, где вспыхнула эпидемия оспы. Прежде чем он успел заразиться, Дженнеру назначили кровопускание для «разжижения» крови и очистительное лечение препаратами (распространенные методы того времени включали в себя прописывание вызывающих диарею солей ртути, таких как каломель, или соединений сурьмы, провоцирующих рвоту), в результате которого он заработал страшное обезвоживание. Кроме того, его держали на постной низкокалорийной диете. Вдобавок исхудавший как скелет Дженнер ночевал в «стойле для инокуляции», которое принадлежало делавшему прививки врачу. Мальчику удалось пережить инокуляцию, но его стала мучить бессонница и тревога – не самый удачный расклад, но все же лучше, чем смерть. Судя по всему, это сказалось на его успехах в учебе, и он не смог рассчитывать на будущее адвоката или священнослужителя. Он предпочел вариант поинтереснее и «попроще» – карьеру в медицине.

Сравнение результатов инокуляции вирусами натуральной (слева) и коровьей (справа) оспы через двенадцать дней после прививки.

Переехав в Лондон, Дженнер стал подопечным прославленного хирурга Джона Хантера. В конце концов Дженнера приняли в Королевское общество – знаменитую научную академию, предоставив ему возможность заниматься – приготовьтесь – исследованием гнездового паразитизма кукушек.

Но в историю Дженнер вошел вовсе не за изучение кукушек, а скорее благодаря одному любопытному наблюдению: он заметил, что доярки, заражавшиеся коровьей оспой, не болели оспой натуральной – потому они и славились здоровым цветом лица. Коровья оспа – заболевание, которое поражает коровье вымя и морду кормящихся молоком телят – иногда передавалась и дояркам, покрывая их руки и ладони.

Но не могло ли оно служить защитой? Обе болезни оставляли похожие оспины, это уж точно.

Английский фермер по имени Бенджамин Джести заметил, что двое его работников, которые перенесли коровью инфекцию, а после ухаживали за детьми, больными натуральной оспой, так ею и не заразились. Джести решил защитить свою семью тем же способом. В 1774 году он вооружился штопальной иглой, проколол волдыри больной коровы и втер содержимое в руки своей жены Элизабет и двух сыновей – Роберта и Бенджамина. Никто из них не заразился оспой во время последующих эпидемий, а когда много лет спустя им сделали прививки, их организм никак не отреагировал.

Клетки HeLa

Нельзя вести разговор о вакцинах, не отдав должное женщине, которая так и не узнала, что помогла спасти миллионы жизней.

Ее звали Генриетта Лакс.

В 1951 году Лакс, афроамериканка и мать пятерых детей из города Балтимор, трагически скончалась от рака шейки матки, дожив до тридцати одного года. Когда она проходила курс лучевой терапии в больнице Джонса Хопкинса, медики взяли образцы раковых клеток из ее матки и сохранили их для исследовательских целей без ее ведома и согласия, что в то время было распространенной, хоть и крайне неэтичной практикой.

В начале 1950-х годов предпринимались безуспешные попытки вырастить в лаборатории человеческие клетки. В те годы они быстро погибали. Но когда исследователи попытались культивировать раковые клетки Лакс, те не просто начали расти: они делились очень быстро, и примерно за день их число увеличивалось вдвое. Их было не остановить. Клетки Лакс обладали тремя идеальными качествами, за которыми охотились ученые: они были выносливы, плодовиты и бессмертны. Они были названы в честь той пациентки, которой изначально принадлежали. Совместив две первые буквы ее имени и фамилии, ученые окрестили их клетками HeLa (от англ. Henrietta Lacks).

Генриетта Лакс (1920–1951), чьи клетки, взятые без ее разрешения, до сих пор толкают вперед раковые исследования.

За первые двадцать пять лет исследований образцы клеток HeLa стали использоваться в лабораториях и исследованиях по всему миру, а семья Лакс между тем даже не подозревала об их существовании, как подробно рассказывается в книге Ребекки Склут «Бессмертная жизнь Генриетты Лакс» (англ. The Immortal Life of Henrietta Lacks). Ее клетки легли в основу более семнадцати тысяч патентов. С их помощью американский вирусолог Джонас Солк разработал вакцину от полиомиелита. Они также используются в исследовании рака, клонирования (они стали первыми клонированными человеческими клетками), невесомости, тестировании косметических средств, а также в изучении гормонов, инфекционных болезней и токсикологии.

Вопрос о том, кому принадлежат клетки HeLa, остается открытым. Обладают ли живые клетки собственными юридическими правами после смерти их владельца? И что, если однажды родственники Лакс смогут претендовать на владение этими клетками, на долю многомиллионной выгоды, принесенной исследованиями или даже на полноценный расчет наследства? Быть может, ответ на вопрос о том, кто является истинным владельцем клеток Генриетты Лакс, найти так никогда и не удастся.

Одно нам известно точно: Генриетта Лакс не только, сама того не зная, помогла человечеству в борьбе с заболеваниями и позволила нам больше узнать о самих себе, но также положила начало сложному и крайне важному разговору о том, кто мы и кто кому принадлежат наши гены. Мы навсегда останемся в неоплатном долгу перед ней и ее семьей.

И хотя создателем первой вакцины обычно считают Дженнера, на самом деле он делит эту заслугу с Джести. Знаменитая вакцина Дженнера появилась позднее, в 1796 году, кода он взял образцы жидкости из волдыря заразившейся коровьей оспой доярки по имени Сара Нелмс, которая подхватила ее от буренки по кличке Цветик. Затем Дженнер втер содержимое пустулы в царапину на руке восьмилетнего мальчика, Джеймса Фиппса. Неделю спустя, после легкой болезни и лихорадки, ребенок поправился, и в дальнейшем, дважды подвергнувшись риску заражения оспой, он так ею и не заболел. Работа, в которой детально описывалось это революционное открытие, была представлена Королевскому обществу, члены которого, однако, отвергли ее, сочтя «невероятной» (в том смысле, что они не посчитали данные достоверными).

В 1798 году Дженнер повторил свой эксперимент (ему пришлось ждать новых вспышек коровьей оспы, чтобы продолжить работу). Наконец он опубликовал труд, в котором назвал изобретенный им метод variolae vaccinae, то есть «коровьей оспой» (в переводе с