Первые неприятности начались, когда они ехали по Ломбард-стрит в сторону Чипсайд. Гарри сунул голову в окошко в перегородке между кузовом и кабиной водителя и спросил:

– Дуг, хочешь, я поведу?

– Да тут с зажиганием проблемы. Жму на газ, и мотор глохнет.

Фургон медленно полз мимо Банка Англии. Сквозь туман были видны стоящие у него вооруженные часовые. Светофор не работал, и движением управлял регулировщик – темная фигура, заметная лишь благодаря горящему рядом сигнальному огню. Регулировщик жестом дал им команду проезжать. Не успели они достичь собора Святого Павла, как мотор заглох опять и завелся лишь с третего раза.

– Нам бы только до Барнета добраться, – бодрился Гарри. – А там будет другой транспорт.

– Ты в моторах что-нибудь понимаешь?

– Можем поискать автомастерскую.

Во дворе собора были брошены в тумане четыре легковых автомобиля и грузовик. К медицинскому фургону подошел дежурный констебль.

– Здесь ставить нельзя, сэр, – произнес он в грубоватой манере, свойственной начинающим полицейским. – Это скоростная улица. Парковка и остановки не разрешаются ни при каких обстоятельствах.

Он глянул на номер лицензии на лобовом стекле и, шмыгнув носом, на Дугласа.

– У меня что-то с зажиганием. Вы не подскажете, где ближайшая автомастерская?

В кузове закашлялся король.

– Сегодня ничего не работает. Неужели не понятно? Такой туман! – Он провел пальцем по запотевшему лобовому стеклу. – Просите своих, чтоб механика прислали.

– Я могу оставить машину и сбегать позвонить?

– Вы мне дурачком не прикидывайтесь. – К этому моменту констебль успел придти к выводу, что ни к чему миндальничать с водителем «неотложки». – Я все объяснил и повторять не стану, сразу в участок заберу. Живо двигайте отсюда!

Подавив в себе гнев, Дуглас кивнул и стал заводить мотор.

– Вот ведь мерзкий сопляк, – тихо проговорил Гарри, когда они все же тронулись.

– Никогда не любил легавых, – ответил Дуглас. – Как там…

Он осекся, так и не определившись с приличествующей формой обращения к королю.

– По-прежнему, – ответил Гарри, всегда понимавший с полуслова. – Молчит. Задремал, наверное.

– Ты до такси его донесешь?

– Таксисты в такую погоду по домам сидят. Все равно клиентов не найти.

– Позвоню Барбаре.

Они нашли телефонную будку на Флит-стрит. Барбары не было дома. Трубку взял мойщик окон, спросил, не нужно ли что передать; Дуглас ответил, что перезвонит позже.

Следом он набрал штаб генерального коммисара административного управления и юстиции. Теперь этот орган заменял министерство внутренних дел. Сэра Роберта Бенсона не оказалось на месте, но его личный помощник, едва услышав фамилию звонящего, с большим рвением выразил готовность помочь. Дуглас подчеркнул, что дело срочное. После секундного колебания помощник доверительно сообщил, что сэр Роберт обедает в клубе «Реформ».

– Едем туда, – принял решение Дуглас, вернувшись к фургону. – Как-нибудь дотяну эту колымагу до Пэлл-Мэлл.

– Туман становится гуще, – сказал Гарри. – Он может и неделю продержаться.

– Ты точно не знаешь имен тех, кто ждет в Барнете?

– Точно.

Дуглас влез в фургон. Король сидел на носилках, завернувшись в тонкое серое одеяло.

– Как вы себя чувствуете, Ваше Величество?

Король безучастно взглянул на Дугласа.

– Небось, все из-за той бомбы, – прошептал Гарри. – Которая попала по дворцу в самом конце. Помнишь, слухи ходили, что король тяжело ранен?

– Думаешь, он все это время находился в таком состоянии?

– Да уж я контуженных насмотрелся… Взрывная волна может убить, и следа на теле не оставив. Или так мозги перетряхнуть, что ничего соображать не будешь.

Дуглас беспокойно покосился на короля, однако тот на замечание Гарри не отреагировал.

– А он может поправиться?

– Да бог его знает, Дуг. Но ты вообрази, каков был бы эффект, если бы он в таком виде попал в Вашингтон?

– Я только об этом и думаю, – печально ответил Дуглас.

– Ты правда сможешь дотащиться до Пэлл-Мэлл?

– Попробую.

Словно желая их подбодрить, мотор завелся с первой попытки, и фургон, кое-как пыхтя, покатился по Стрэнд. Исправной работы мотора хватило на несколько минут. Не успели Дуглас и Гарри задуматься о том, чтобы попробовать доехать так до Барнета, фургон снова заглох, и уже окончательно. В ящике для инструментов лежала только промасленная тряпка и пусковая рукоятка. Гарри вылез и попытался завести мотор вручную. После многих безуспешных попыток он вернулся, утирая пот со лба, швырнул рукоятку в ящик и, ругаясь, вытер руки тряпкой.

– Что делать будем? – спросил он, держась за сердце и тяжело дыша.

– Вытаскивай складное кресло из кузова.

– Господи!

– На улице его никто не узнает. Вокруг полно больных и увечных.

У Гарри не было ни альтернативных предложений, ни сил на споры. Вдвоем с Дугласом они кое-как пересадили короля в инвалидное кресло и повезли сквозь туман – через Трафальгарскую площадь к внушительному зданию клуба «Реформ».

В клуб Дуглас пошел один, оставив Гарри с надсадно кашляющим королем у входа. Он попросил служителя доложить сэру Роберту и тут увидел его собственной персоной. Сэр Роберт стоял в середине диковинного внутреннего дворика, который располагался в центре старого здания.

Служитель подвел Дугласа к нему и доложил о посетителе. Прервав разговор, сэр Роберт обернулся.

– О, Арчер. Как мило.

Голос у него был тихий и низкий, нечто среднее между рычанием и шепотом. И приветствие, конечно, звучало очень в его духе: не поймешь, то ли это выражение приязни, то ли ее отсутствия, то ли удивление, то ли похвала за пунктуальность, то ли признание близкой дружбы, то ли шапочного знакомства.

– Простите, что беспокою, сэр Роберт.

– Ничего страшного. Вы ведь знаете Уэбстера? Он назначен моим заместителем.

– Поздравляю вас.

Уэбстер был щуплым человечком с усталыми глазами и слабой улыбкой. Не верилось, что у такого могло хватить целеустремленности для достижения этой карьерной высоты. Все-таки для государственного служащего позиция заместителя какой-нибудь шишки – это все равно что для актера попадание в основной состав.

– Вы учились в Нью-Колледже, Арчер? – поинтересовался сэр Роберт.

– В Крайст-Черче.

– А вот Уэбстер окончил Нью-Колледж.

Все трое улыбнулись. По распространенному убеждению, самые высокие государственные позиции доставались выпускникам оксфордского Нью-Колледжа.