– Красавицу твою звали не Таня, аАнгелина. Валерий Георгиевич перепутал. Так шарфик ты куда дел?

– Никуда, дома оставил.

– Это хорошо. Смотри не потеряй. Я сообщув милицию, и его у тебя официально изымут. И еще, сделай доброе дело, не говориникому о нашем разговоре. В особенности Валерию Георгиевичу.

– Да я с ним особенно не общаюсь, –сообщил охранник, – он тут нечасто бывает, поживет неделю, другую и съедетмесяца на три. Потом, глядишь, опять приехал. Все время по командировкам. А тоднем дома сидит, а на ночь уберется. Вот летом все три месяца тут, безвылазно.

Поблагодарив парня, я пошла к двери. Онокликнул меня на пороге:

– Пожалуйста, если не жаль, журнал сфотографиями оставьте!

Я протянула ему “Настю”. Петя замялся, потомвсе же решился и попросил:

– Найдется вдруг дочка, скажите мне, а?Нет, Петенька, не найдется Лика, ее давным-давно похоронили, но говорить тебеэтого я не стану. “Вольво” стояла на самом солнцепеке, и я чуть не обожглазадницу, плюхнувшись на сиденье. Жара нарастала, становилось душно. Но у меняпробегал по коже противный озноб. Неужели подобралась к разгадке истории?

Для полной картины не хватало некоторыхдеталей. Я потыкала пальцем в кнопки телефона, но в помойной фирме кто-топросто удавился на телефонном шнуре. Придется ехать в контору.

Ездить по Москве в обеденное время – большоеиспытание. По Садовому кольцу грохочут грузовики, распространяя облакаудушливой гари. Прямо перед “Вольво” колыхалась машина “Хлеб”, из выхлопнойтрубы которой вылетал абсолютно черный дым. Может, автомобиль работает надровах? Гигантская пробка возле выезда на Тверскую растянулась почти накилометр. Я вяло обмахивалась газетой, чувствуя, что медленно задыхаюсь. И ещежалуются, что московские дети поголовно больны! Кто же может родиться уженщины, дышащей таким воздухом? Только мутант или инвалид.

Затренькал телефон, и я услышала сердитыйЖенькин голос:

– Большей вруньи, чем ты, не встречал.

– Женечка, – вяло произнесла я, – неругайся, мне тут и так плохо, а что случилось?

– Говоришь, с Машей поспорила намотоцикл?

– Ну да, расшифрую тетрадь, не гонятьМарусе по Москве.

– Значит, твоя девочка обладаетнеобузданной фантазией сексуальной маньячки и ее следует положить в специальнуюклинику. Написать такое в тринадцать лет! Да у нас Мишка, пока читал, потомизошел!

Я заинтересовалась:

– И что там в тетрадочке?

– “В тетрадочке”, – передразнил Женька, –самое настоящее пособие для озабоченных девиц. Подробные описания, куда, как исколько раз. Надо отметить, фантазия у автора отменная. У нас тут мужики пришлик выводу, что дама, написавшая подобные откровения, просто новая Эммануэль.

– Когда приехать за тетрадкой?

– Сегодня вечером, домой, – бросил Женькаи отключился.

Я в задумчивости уставилась в окно. Интересноедело, значит, Лика просто описывала любовные утехи?

В конторе, где работали водители мусоровозов,был потрясающий начальник. Просто молодой Ален Делон, даже глаза такие жепронзительно-голубые. На главном помойщике красовался отличный костюм от “ХьюгоБосс”. Аркашка недавно прикупил себе такой же. Семь тысяч, как одна копеечка, стоимостьданного прикида. Цвет – жемчужно-серый, материал – чесуча с лавсаном. Даже вжаркую погоду в нем приятно. Да, помойка – выгодный бизнес.

Молодой человек поднял глаза от каких-тобумаг, побарабанил пальцами по столу и спросил:

– Чем могу служить?

Я отметила крупный золотой перстень сбриллиантовой крошкой и подавила желание сообщить, что хочу поступить в егофирму шофером. Все равно не поверит.

– Живу на проспекте Вернадского, домтридцать шесть. Вчера во дворе мусоровоз задел мою машину. Хочу узнать, ктосидел за рулем.

Хозяин нахмурился.

– Мы предупреждаем, что возле бачков неследует парковаться. Мусоровоз – машина объемная, может повредить малолитражки.

– Хорошо, – сказала я, – не хотитеговорить, не надо, подам в суд. Тем более что лифтер сообщил имя шофера –Сергей. Так что дело за малым, отнесу заявление, и подождем разрешенияконфликта официальным путем. Но учтите, придется оплачивать ремонт, судебныеиздержки и моральный ущерб. Свидетелей полно – собачники, лифтер.

Парень нахмурился еще больше.

– Может, ликвидируем конфликт междусобой?

– Конечно, о том и речь. Вы сообщаетекоординаты шофера, а я потребую оплатить кузовные работы.

– Когда случилось, вчера? Андрей Медведевобслуживал тот район.

– А вот и нет, – возразила я, – лифтерговорит, за рулем находился Сергей.

Хозяин еще раз посмотрел книжку и ткнулпальцем в “График выхода”.

– Глядите, Медведев Андрей.

Я перевела глаза на другую строчку и сказала:

– Здесь и Сергей есть, Страшный СергейЮрьевич.

– Его смена во вторник, – сообщил хозяин,– и потом, не поверю, что Сергей Юрьевич мог стукнуть чужую машину. Всю жизньза рулем. Да он мусоровоз сквозь игольное ушко протащит.

– Дружка покрываете, небось напутали сграфиком, – нагло заявила я, выпуская дым парню прямо в лицо, – не на такуюнапали. Лифтер точно видел: не Андрей, а Сергей.

Некурящий хозяин разогнал рукой дым и началзлиться.

– У нас в документах идеальный порядок,как в аптеке.

– А вчера перепутали.

– Невозможно, все по графику. Даспросите, кто десять лет тому назад к вам во двор въезжал, так через пять минутотвечу, – разгорячился верховный мусорщик.

Я шмякнула на стол стодолларовую бумажку. –Спорим, что через пять минут не ответите, кто вывозил помойку два года томуназад, утром одиннадцатого октября!

Парень рассмеялся, вытащил из шкафа амбарнуюкнигу, перелистал страницы и радостно возвестил:

– Тю-тю денюжкам! Одиннадцатого октябряработал Страшный Сергей Юрьевич.

– А не врешь? – недоверчиво сказала я.Хозяин протянул книгу: