вдруг ему позвонила. То, что Семён ничего не знал, было хорошим признаком: обычно Игорь во всём с ним советовался, даже когда принимал решение жениться на ней.

«Надо просто выкинуть всё из головы! Чем дальше, тем больше проблем. Порвать окончательно с Фёдором?» Для неё это был самый страшный сценарий, и она не сможет решиться. Фёдор должен, обязан присутствовать в её жизни! Откуда такое убеждение, она не понимала, и добровольно отключала свой разум, и ждала, когда Фёдор даст о себе знать.

Она написала сама – длинное и обстоятельное послание – просто попала под настроение. Ей захотелось наговорить ему кучу нежностей: и что скучает, и что ждёт, и что не научилась жить в неизвестности. Он ответил таким же длинным сообщением, что на него было совсем не похоже. Марина перечитывала и перечитывала, пытаясь до конца вникнуть в смысл и осознать, что это не просто слова – это его окончательное решение.

«Наверно, тебя обидит и разочарует то, что я сейчас скажу. Я давно всё для себя решил. У меня была мысль сказать тебе об этом в нашу последнюю встречу. Но не сложилось. Ты слишком быстро убегала домой – и не потому, что тебя ждали, а потому, что это твой выбор. Твоё метание оправданно, тебе нужен я и в то же время совсем не нужен. По большому счёту мы совершенно в равных условиях, и я испытываю те же чувства. Не буду отрицать: с каждым разом ты становилась ближе, и я начал слишком часто думать о тебе. Не о том, что ты делаешь в тот или иной момент, – мне тебя было мало. Такая растущая зависимость пугала меня, ведь я никогда не стремился ни к кому привыкать. Ирина не в счёт. Это другое. Она близкий человек, который научился жить со мной. И я не был её учителем, в ней это было изначально заложено. К тебе у меня появилось нечто хорошо забытое. Страсть. Ты знаешь, что такое страсть? Я знаю и поэтому опасаюсь её. По сей день не могу понять и не пойму, что в тебе есть такого, чего нет в других. Мне будет не хватать тебя. Особенно твоего противления. Я уверен, ты бы хотела, чтобы я полюбил тебя. Увы, не смогу и не захочу. Я не так благороден, как ты предполагаешь, и ухожу не потому, что не хочу причинять тебе лишние проблемы. Я не желаю их иметь сам. Наша история немного недотянула до любви. Если она существует, конечно. Надеюсь, ты правильно расценишь мои слова и не решишь, что я слишком жесток. Всему когда-нибудь приходит конец, и не было смысла доводить наши отношения до агонии. Ну и как принято – желаю тебе счастья! Поверь, однажды ты убедишься, что я был прав».

Всё рассыпалось, как карточный домик. Она ощутила огромную пустоту внутри себя, которую никогда не опишешь словами, её можно только прочувствовать от самых корней волос всем, из чего состоит человеческое существо. Это предел, край, когда ничего уже нельзя поправить. Ни одно его исчезновение ещё не несло такой обречённости. Несколько дней, которые показались ей вечностью, она болела и на этот раз никому не лгала. Ей было плохо, дико болела голова, и она почти не выходила из спальни, а если и выходила, то слонялась из угла в угол, нечёсаная, в старом махровом халате. Игорь, каждый день возвращаясь с работы, с порога вопросительно смотрел на Лиду, та вздыхала и пожимала плечами.

– Давление… Сейчас все недомогают. Погода переменчивая. Ну отлежится пару дней и в себя придёт.

– А почему врача не вызываете?! Есть же капельницы, лекарства какие-нибудь!

– Так я и даю. И пустырник, и валидол…

– Тоже мне! Все лекари, как я посмотрю! Не станет лучше, сам повезу в клинику.

Игорь тихонько ложился рядом с Мариной и гладил её по руке.

– Плохо?

Она лишь кивала в ответ.

На звонки Марина не отвечала, только написала Вике, что ей нездоровится и, как станет полегче, обязательно объявится. Девчонки рвались навестить, но она просила этого не делать, не до них. Первое, что порадовало, было сообщение от Юли. Операция прошла успешно, сразу не написала, боялась сглазить, и теперь всё позади, и они совсем скоро вернутся в Лондон.

Марина потихоньку приходила в себя и в один день, как по волшебству, поправилась, вернее, смирилась. На возвращение к себе прежней ей потребовалась всего лишь неделя. «Неужели я нашла против него противоядие?» Она разработала целую теорию своего окончательного освобождения от Фёдора: его не было, и всё, что останется в памяти, – лишь плод её воображения, хорошее кино с плохим концом.

Декабрь отличился снегопадами, они чередовались с оттепелями, и огромные сосульки свисали с крыш старинных домов по всей центральной части Петербурга. Городские службы, получив втык за то, что бездействуют и подвергают горожан опасности, впопыхах бросились сбивать ледяные грозди и по халатности пробивали ветхие крыши, и у многих, кто жил на верхних этажах, при очередной оттепели текло с потолков и по стенам. В небе нет-нет да и ненадолго проглядывал кусочек лазури. Что ни говори, декабрь в Питере лучше ноября, но не так хорош, как февраль.

Совсем неожиданно Кристина пригласила всех девчонок на обед в Vox отметить свой день рождения, мужчины не предполагались, девичник. Со всеми Марина виделась, а Крис куда-то пропала, и по округлившемуся животу и по тому, как она его наглаживала, было понятно, что беременна. Больше всех охала и ахала приблудная Оксана, которая, скорее всего, напросилась сама, и, как выяснилось тут же, Любка на этот раз была ни при чём. Помимо своих, были ещё две подружки Крис, красивые ухоженные девицы из Москвы, как они сами гордо подчеркнули, но говорок выдавал провинциалок, хорошо прижившихся на московских просторах. Марина сначала недоверчиво косилась на них, снисходительно натягивая улыбку, потом подобрела: девки были простые и компанейские. Люба, как обычно, лезла со своим телефоном и пыталась всё запечатлеть на видео и тут же слить в инету.

– Хватит уже! Ну посмотри, все какие-то уроды получились! Удали, где я, сейчас же! Стол снимай! Инстаграмщица хренова!!! – кипятилась Марина и не успокоилась, пока Люба под её натиском не убрала несколько видео, где она себе особенно не нравилась.

– Девочки! – влезла в перепалку уже осоловевшая Лера. – А давайте выпьем за Кристюшу! Скоро опять мамочкой станет…

– Нескоро ещё, – засмущалась Кристина и полезла в телефон.

Вика наклонилась поближе к Маринкиному уху и зашептала:

– Сейчас детей будет показывать. Спорим?

Маринка по-доброму улыбнулась.