Я отшатнулся, упёрся спиной в стену, едва успел перехватить удар, который должен был оправить меня на тот свет. Острие ножа остановилось в каких-то миллиметрах от «рабочего» глаза.

— Сдох-хни, — захрипел Петя, наваливаясь на меня всем своим весом, — Сдох-хни, тварь! Ты же был мёртв, сдохни снова!

Силы покидали меня вместе с кровью, ручьём льющейся из трёх глубоких ран. Нужно было срочно что-то делать, иначе через минуту или две у меня просто не останется сил, чтобы драться…

Я подогнул колени, чего Годунов явно не ожидал, и мы вместе с ним рухнули на пол. Перехватив руку Пети за предплечье, я с силой вывернул её и боднул бывшего друга в лицо — один раз, другой. Нож выпал из его руки, из разбитого носа вновь хлынула кровь. Я оседлал противника, пытающегося дотянуться до клинка, прижал его и, нашарив валявшийся рядом с нами нож, с силой вогнал его между рёбер бывшего друга.

А затем достал, и вонзил ещё раз, чуть выше — там, где находилась печень.

Петя захрипел, дёрнулся — и обмяк. Его взгляд зацепился за моё лицо и бывший друг попытался что-то прошептать — но не успел. Разбитые губы свело в предсмертной агонии, глаза остекленели, и…

Он умер.

Я перекатился на спину, застонал от сильной боли, попытался подняться.

Получилось лишь с третьей попытки, но это ни к чему не привело — сделав несколько нетвёрдых шагов, я запнулся и с размаху грохнулся на пол.

Повторно подняться уже не получилось.

Попытавшись связаться с Ливэем, я с удивлением понял, что у меня нет доступа к нейрочипу и своему интерфейсу. Вообще ни к чему, чем я привык пользоваться. Позвать омуо тоже не получилось.

Всё вокуг заволакивал мутный туман, постепенно чернеющий. Дыхание замедлилось, боль понемногу уходила.

Что ж… По-крайней мере, я уходил, добившись своего.

«Значит, вот так люди умирают? Тихо и мирно?»

Закрыв глаза, я вздохнул, ощутив в груди сильную боль. Перед мысленным взором встал образ улыбающейся Алисы.

«Вот бы ещё раз увидеть её по-настоящему…» — промелькнула последняя мысль. А в следующую секунду всё вокруг исчезло, и тьма окончательно поглотила меня.

Я хочу вылечиться,

Я хочу почувствовать то,

Что мне всегда казалось ненастоящим.

Я хочу отпустить боль, которую чувствовал так долго.

Я хочу навсегда отпустить эту боль.

Я хочу вылечиться,

Я хочу почувствовать,

Что я близок к чему-то настоящему.

Я хочу найти что-то, чего я всегда хотел -

Там, где моё место.

Декабрь 2101 года. Канун Нового года. Москва.

Первое, что я услышал — писк какого-то аппарата у себя над головой. Затем донеслись взволнованные голоса, разобрать которые не получилось, чьи-то шаги и шорох ткани. Через несколько секунд я почувствовал холод, а затем — тёплое прикосновение чьей-то руки к своей щеке.

Глаза никак не хотели открываться, и лишь спустя несколько минут мне с трудом удалось разлепить веки. На то, чтобы сфокусировать зрение, ушло ещё какое-то время, и когда это произошло, я с удивлением увидел рядом с собой заплаканную блондинку с покрасневшими глазами.

— Алиса, — прохрипел я и закашлялся. Горло ужасно пересохло.

— Постарайся поменьше говорить, — сказала она, наливая в стакан, стоящий на тумбочке рядом с постелью, воду.

Я осмотрелся. Кажется, это больничная палата. На руках и голове наклеены какие-то датчики, к вене тянется капельница.

Даже не верится… Неужели… Неужели всё получилось?

— Где мы? — спросил я, сделав несколько глотков.

— В центральном госпитале.

— Давно я?..

— Тебя привезли сюда почти два месяца назад.

— Что?

— Всё это время ты пролежал в коме, Марк.

Я хотел узнать у неё ещё целую кучу вещей, но нас прервал врач, вошедший в палату. Он попросил блондинку прогуляться, а сам с помощью какого-то медицинского устройства взял у меня анализ крови. Затем уселся рядом и довольно долгое время задавал разные вопросы — о самочувствии, о том, что я помню, какие импланты у меня установлены, какие лекарства и стимуляторы я принимал ранее, и прочее в том же духе.

После того, как мы закончили, пришёл другой специалист. Он провёл пару психологических тестов, после чего сообщил о том, что мне сильно повезло. Оказывается, тот вирус, что напоследок натравил на меня Петя, фактически, выжег мой чип — вместе с омуо и всеми воспоминаниями Марка Линдена.

Из-за этого произошёл нейротический шок, который повредил небольшую часть коры головного мозга. К счастью, меня вовремя нашли и доставили в ближайшю клинику, где удалось локализовать травму.

Правда, повреждения окзались в таком месте, где обычно устанавливают нейрочип — и теперь использовать это устройство так, как это делают другие люди, я уже никогда бы не смог. Но по сравнению с сохранённой жизнью и моей настоящей личностью это была такая малость, что расстраиваться подобному исходу было бы просто глупо.

Когда доктора ушли и вернулась Алиса, я не смог удержаться от волновавших меня вопросов.

— Ты… Знаешь, что там произошло? Тогда, в начале ноября?

— Да, — девушка отвернулась к окну, — Вы отправились за теми, кто убил моего отца. Попали в засаду, и… Те люди, которые вытащили тебя оттуда, всё рассказали полиции и корпам.

— Какие люди?

— Твои. Тот старый китаец, Ливэй — он нашёл ещё какой-то след после того расследования, что вы вели с Петей. Понял, что вас заманили в ловушку, и отправил следом Айзека вместе с «Атласами». Они почти опоздали, — глаза Алисы вновь наполнились слезами, и я нежно взял её за руку.

— Что случилось с остальными?

— Они… погибли. Похороны ты пропустил. Теперь я глава семьи, — она горько усмехнулась, — Семьи, которая едва не спровоцировала локальную войну, и которую теперь все ненавидят.

Мы замолчали. Я до сих пор не мог поверить, что всё обошлось. Что мой план на самом деле сработал, и я остался жив после той свиньи, что напоследок подложил мне бывший друг. И судя по реакции Алисы и докторов — никто даже и не подозревает, что это я заманил Годунова и его людей в ту ловушку… Иначе я наверняка очнулся бы в наручниках, а рядом сидела бы не моя блондинка, а наряд охраны.

А может, мне бы и вовсе не предоставили возможности снова увидеть белый свет…

— Мне жаль…

— Мне тоже, Марк. Но я рада, что тебе удалось уцелеть… Господи, ты не представляешь, как я рада… Не представляю, что бы мы делали, если бы ты… — она положила руку себе на живот, и поймала мой вопросительный взгляд.