Кимми,

Я знаю, что ты не хочешь меня слышать, но ты не отвечаешь на мои звонки. И я тебя в этом не виню. Но сейчас мне просто нужен кто-то. И ты – самая близкая подруга из всех, что у меня были. Джубили – это моя дочь, так я ее назвала, может, ты это уже и знаешь, в общем, врачи говорят, что она больна чем-то ужасным. И мне очень страшно. Они говорят, что я не могу ее трогать. Что никто не может.

Она всегда была беспокойной девочкой, еще задолго до того, как начались проблемы. Она могла проснуться среди ночи и закричать так громко, как тебе не приходилось слышать. Доктор сказал, что ее мучили кошмары. Но я знаю, что это нечто большее – будто бы она проснулась, уже боясь всего мира вокруг. Будто бы она знала все еще тогда, еще до меня. И я думала, что во всем этом виновата я.

Я знаю, что ты не веришь в грехи, или в то, что Бог наказывает людей, или во что-то еще, но еще я знаю, что то, что я сделала, – неправильно, и, может, Джубили теперь за это расплачивается? Это карма или что-то в этом роде. А сейчас, когда началось все это, она еще больше нервничает, чем раньше, и я не могу ее в этом винить. Она меня близко к себе не подпускает.

Врачи говорят, что если я буду осторожна, если я надену перчатки, если не буду ее касаться, то все, наверное, будет в порядке. Но она так напугана.

Я купила в гипермаркете ночную рубашку – страшный старомодный саван с длинными рукавами какой-то километровой длины (не знаю, кто спит в таком, хотя, чуть подумав, я решила, что это как раз в твоем стиле, только не обижайся). Иногда по ночам, когда Джубили спит, я прокрадываюсь в ее комнату и обнимаю ее, осторожно, чтобы не разбудить, чтобы не коснуться голой кожей. О, как приятно она пахнет. Как моя малышка, хотя сейчас ей уже шесть лет. И это разбивает мне сердце.

Я не знаю, почему рассказываю тебе все это, может, потому, что тебе станет легче, когда ты узнаешь, как больно мне жить. И думаю, что я заслужила это, разрушив твой брак. Или, может, я просто хочу, чтобы ты меня пожалела. Бог знает, как сейчас мне нужен друг, пусть он и будет рядом только из жалости.

В любом случае, я заслужила. Прости меня.

– Что чудесного в паутине? – удивилась миссис Арабл. – Не понимаю, почему вы называете ее чудом. Паутина – это паутина.

– Вы никогда не пробовали ее сплести? – спросил доктор Дориан.

«Нью-Йорк таймс»

РЕДКАЯ БОЛЕЗНЬ, РАДИКАЛЬНОЕ ЛЕЧЕНИЕ

Уильям Колтон

Каждый день последних восемнадцати месяцев Джубили Дженкинс пила чай. Но не обычный чай – специально сваренный, со сложной смесью китайских трав от доктора Мэй Чен из Нью-Йорка. Ту же смесь трав Дженкинс наносила на кожу в виде лосьона дважды в день и в отваре из них принимала ванну каждую ночь.

И – нет, это не новомодный фонтан молодости, это лечение очень редкого заболевания, с которым тридцатитрехлетняя Джубили Дженкинс боролась всю свою жизнь. Это аллергия. На людей. Звучит как сюжет одного из романов Майкла Крайтона, но для мисс Дженкинс это суровая реальность. Впервые ей поставили диагноз в совсем юном возрасте, в шесть лет. «Это было ужасно, – говорит она. – У меня не могло быть нормального детства, ведь я боялась, что до меня дотронутся».

Ее состояние (впервые описанное в «Нью-Йорк таймс» двадцать восемь лет назад) с возрастом становилось все хуже, заперев ее дома на большую часть ее жизни с двадцати до тридцати лет. Но потом она встретила доктора Чен, у которой появилась идея: использовать последовательность генов, чтобы изолировать человеческий белок, которого у нее нет – того (или тех), которые ее тело атакует, когда он попадает на ее кожу после контакта с другими людьми, и понемногу вводить его в ее организм, что-то вроде иммунотерапии, которая хорошо себя зарекомендовала в случае с тяжелыми пищевыми аллергиями.

Сначала Дженкинс была против. «Я всю жизнь так жила. Думаю, что я просто боялась». Но однажды кое-что заставило ее передумать. «Я встретила одного мужчину. Он заставил меня признать, что я хочу быть частью этого мира. С аллергией или без. Но жить было бы проще без нее».

Команда генетиков под руководством доктора Чен выделила белок в рекордные сроки – за пять месяцев, но следующие пять лет лечения принесли неутешительные результаты. «Она смогла переносить минимальные дозы, но каждый раз, когда мы пытались увеличить дозировку, появлялась реакция». Через несколько лет мы наконец смогли повысить дозировку, но к исцелению не приблизились ни на шаг. И речи не могло идти о том, чтобы пожать ей руку или обнять, не вызвав серьезный приступ.

И тогда доктор Чен решилась попробовать новый подход, который она исследовала уже больше десяти лет: травяное лечение пищевых аллергий. Это сочетание китайских травяных вытяжек и экстрактов, которые, как оказалось, снимают воспаление, это натуральное антигистаминное средство, оно даже изменяет молекулярную биологию клеток иммунной системы. Другими словами, оно уменьшает непроизвольную реакцию тела на аллерген и может спасти от анафилактического шока.

«Мое травяное лечение работало очень успешно – примерно восемьдесят процентов больных излечились от разных аллергий. Так что я подумала: почему бы и нет? Чего нам терять?»

Терять было нечего, но вот обрести можно было очень многое.

В этом феврале Джубили наконец получила известия, о которых раньше и мечтать не могла. «Ты здорова», – вот что сказала доктор Чен. Я ей не поверила. Даже когда она меня обняла. «Это чудо какое-то», – поделилась мисс Дженкинс.

Но доктор Чен с ней не согласна: «Это просто наука. И немного удачи».