Только этот звук гораздо сильнее.

В следующий миг у Макса сердце провалилось в пятки: перед глазами сверкнул бесшумный разряд молнии, буй окутался клубами пара; что-то зашипело, будто разозленный гигантский кот. А затем неподалеку от борта прямо в воздухе материализовался серебристый шар — переливчатая огромная капля ртути. Исчезнув так же внезапно, как и появилась, она оставила после себя человеческую фигурку, зависшую метрах в десяти над водой. Висела она недолго — тут же рухнула вниз, шумно плюхнулась. На Макса попало несколько брызг.

Он не успел отреагировать на случившиеся странности, а вот Муса был оперативен — прыгнул за борт, нырнул, быстро показался на поверхности, загребая одной рукой, поплыл назад, таща за собой какого-то слабо барахтавшегося человека.

— Помогите его втащить! Тяжелый! — крикнул Муса, добравшись до борта.

Потрясенный Макс ухватился за одну руку, Олег за другую, сам Муса снизу подталкивал. Вытащили, поставили на ноги. Впрочем, на ногах мужчина не удержался — они у него тут же подогнулись, и он осел на палубу, ошеломленно оглядываясь по сторонам.

Зимняя одежда, ботинки теплые, перчатки шерстяные, взгляд полубезумный. Только тут до Макса дошло — он впервые увидел, как появляются новички. Очередному светляку вздумалось сработать именно в этот момент.

Олег покачал головой:

— Шума много. Если Анфиса услышала, то пацаны ее не смогут больше отвлекать. Она звуки заброски знает, и ей они больше всего на свете нравятся. Запомнила, что после них вкуснятина часто падает.

— Не накаркай, — мрачно произнес Муса.

Мужчина наконец пришел в себя настолько, что решил начать задавать вопросы. Ошеломленно косясь на неподвижные тела готов, заговорил срывающимся голосом, с нотками страха:

— Вы кто? Где я? Что это значит?! Я!.. Да что здесь такое?!

Ребята, обступив мужчину, смотрели на него угрюмо. У всех, видимо, в головах одинаковые мысли: понимают, что этот новичок их ряды вряд ли пополнит. Лет под пятьдесят — шансов практически нет. Он ничего не знает и не понимает, что в течение суток может превратиться в кровожадного монстра. И никто не горит желанием ему это объяснить — пусть уж лучше разум угаснет в блаженном неведении.

Будущий дикс, разумеется, ни о чем не догадывался. Только что его грубо вырвали из привычного мира — из заснеженного города или деревни он мгновенно перенесся в тропический рай вечного лета. Ошеломлен, напуган, в шоке, мокрый и жалкий. Покосился на палки в руках, на кровь, на тела неподвижные, устремленные на него взгляды воспринял как угрозу, панически залепетал:

— Не молчите!!! Пожалуйста!!! Ну что же вы?!

Геморрой, не обращая внимания на поток вопросов и восклицаний, задумчиво произнес:

— Не выбрасывать же его за борт… Может, на берег высадим?

— Можно, — согласился Муса. — Но можно и оставить, пока поселок не отобьем. До вечера он по-любому дотянет, а там… Если высадить, то будет потом бегать вокруг. Оно нам надо?

— Вы о чем это? — уже почти осмысленно спросил новичок. — Кто-нибудь может объяснить, что здесь происходит?!

— Светляка разглядывали? — поинтересовался Олег.

— Что? Нет! Какой светляк?! Я с работы шел, и вдруг!..

— Понятно… Лучше бы вы пошли другой дорогой…

— Да ответьте же!!!

Макс вздохнул, с ноткой вины пояснил:

— Нам некогда сейчас разговаривать. Вы… Вы очень далеко от дома. Не переживайте — все будет хорошо. Вы почти в раю.

— Вот только чертей здесь многовато… — буркнул Муса, пнув ногой труп ближайшего гота.

— Угу, — кивнул Олег. — Потому что это не рай. Знаете, почему ад рисуют темным и где-то под землей? Потому что художники никогда здесь не бывали.

* * *

Непонятно, как на этом суденышке путешествовали тридцать готов: сейчас здесь полтора десятка с трудом размещались. Плюс, правда, парочка трупов. Бросить их в воду не решились, дабы хищников не привлекать. Отнести на берег тоже не успели — пристали лишь на несколько секунд, чтобы весь народ принять на борт. Для полного комплекта не хватало только Снежка и Ника — они продолжали дразнить Анфису, выманив ее из расселины шумными ударами палок по воде и окровавленными клочьями липучки с руки Макса. Если сейчас все одновременно прилягут, кому-то вообще места не достанется. Разве что гребную палубу занять, но это означает позабыть про весла — они простора требуют.

С веслами, кстати, дело обстояло плохо — неопытные гребцы с трудом добивались от суденышка хоть какого-то подобия повиновения. Еще в процессе выбора якорей ухитрились носом «поцеловаться» с рифом, а потом едва бортом в скалу не угодили. Трудно было и непривычно. Хорошо бы на открытой воде потренироваться, но времени на это нет. Очень приятно, что корпус неприхотлив и пробоин не боится.

Эн, напряженно всматриваясь то в сторону буя, то берега, указал крюком куда-то левее:

— Туда правьте. Вон прямо между теми высокими скалами держите курс. Кормовой якорь можно бросить — потом, если что, подтянем корабль назад. Канат очень длинный — до дна достанет.

— Вы хорошо помните то место? — уточнил Муса.

— С точностью до метра не скажу — я тогда был не в том состоянии, чтобы подобные мелочи запоминать. Ночью все случилось: мы сбросили зонд; отлетели почти на всю длину кабеля; начали совершать посадку; шасси коснулись земли; двигатель вовсю сбавлял обороты; кто-то уже потянулся к двери. Шум-гам, какие-то вспышки снаружи, фары машин временами слепили — рядом с автотрассой это было. В общем, все как обычно — рабочая суета. А потом вдруг резкая боль и падение. Удар, вода со всех сторон, мир кувыркается, солнечный свет непонятно откуда, я вываливаюсь в дверной проем. Рядом еще кто-то выскочил, но попал под лопасти — слишком далеко отпрыгнул, а машина набок заваливалась. Потом Анфиса… рука… Вон там, видите — скала плоская? Под ней я на мелководье выкарабкался. Обернулся, а пузыри поднимаются где-то вот здесь. Время местное было примерно такое же, как сейчас, и вода стояла примерно так же — низшая точка отлива, сильных течений в такой фазе не бывает. Значит, воздух этот вряд ли сносило далеко — он вырывался прямо над местом, где лежал вертолет. Я так думаю. Потом пытался с плота его рассмотреть, но глубоко очень, и солнце в эту впадину не заглядывает. Лот показывает препятствие и перепад глубин, будто холм там на дне: видимо, это и есть вертолет. Пытался подцепить кабель, но ничего не вышло — дно неровное, все в кораллах, крюк цепляется за них и ломается, или веревка рвется. Покрепче надо, да где ж ее взять. Сейчас, кстати, лучшее время для погружений: низшая точка отлива и нет течения.

— А может, это просто риф, а не вертолет, — неуверенно предположила Дина.

— Может, и так, хотя вряд ли. Вертолет — не пушинка, его не могло отсюда унести. Он лежит именно здесь. К тому же, когда на плоту здесь ходили, видели иногда радужные пятна. Горючее или масло просачивается и всплывает. Не сомневайтесь — машина сейчас прямо под нами.