— Отставить, отставить! — сквозь пальбу заголосил Рикардо. — Отставить!

Один за другим бойцы вываливались из дурмана ужаса. Большая часть падала на месте, без сил. Кто-то повернул оружие к стоящему у выхода из пещеры «карателю».

— Он убил Мать… — сказал кто-то. — Он убил Мать!

Ланс шагнул, снова загораживая спасённого. Сучий потрох. Что он к нему так прикипел? Но поступок казался правильным.

— Этот мех наших положил и говнюка прикрывает?

— Отставить! — Рикардо ощетинился оружием в сторону таранов. — Оружие вниз! Быстро! Живая ваша мать!

«Каратель» молчал. Он оглядывался по сторонам, будто бы не понимая, где оказался. Ланс заметил, что у него больше нет лап, болтавшихся прежде на уровне пояса, а лицо, пусть и перепачканное, выглядит вполне нормально. Жрица выдрала его из Улья Воннерута? Неужели это возможно?

Один из «таранов» стоял на коленях над телом Матери, из мобильного медбота струились провода, которые солдат подсоединял к бледной коже девушки.

— Я слышал голос новой звезды, — сказал «каратель». — Он стал бы сильнее других. Его бы услышали все. Каждый стал бы петь вместе с ними в унисон. Миллионы голосов.

Ланс удержался от комментария. Похоже, Мать вытащила из Улья безумца.

— Ты кто, солдат? — прохрипели динамики Рикардо.

— Элай Ловсон, стратег Имперских Карателей. Эскадрилья Ради… Так… — на губах «карателя» появилась неуверенная улыбка. — Так… Это было до. Боевой Лорд Рысь? Глубина меня побери, я не знаю кто я…

— Почему она тебя не заморозила? — спросил Ланс. — Я не мог пошевелиться!

— У меня… Есть такой талант… — улыбнулся «каратель». — Я… Непослушный… Она живая?

Он повернулся к жрице.

— Я же её не… убил? Нет?

Ещё один жест от медика, мол, всё в порядке.

— Она должна… Должна излечить Отца. Она может. Звёзды стихнут. Звёзды стихнут для всех!

Элай Ловсон, пошатываясь, зашагал к лежащей. За пару шагов до цели путь ему преградил один из «таранов». Молча.

— Она всё изменит. Она всё закончит! — сказал ему спасённый, пытаясь обогнуть великана. — Она всё закончит!

— Конечно, закончит, — ответил «таран», положив руку на плечо безумцу и уверенно оттолкнув его в сторону. — И изменит. Но потом.

* * *

Жрица так и не пришла в себя. Их отряд покидал тоннели почти без боя. Гибель королевы разорвало единство, и теперь все эти драчуны, плеваки, жукотанки превратились в чудищ растерянных, брошенных. Из города двинулись группы зачистки, в лесах высаживались отряды «таранов» и не все они были изменёнными.

Гарбандер всё никак не мог отделаться от неуютного ощущения каждый раз, когда обращал внимания на тело женщины, которую несли на себе четверо здоровых бойцов. Не как раненую, не как слабую. Бережно, торжественно, будто бы та спала и они не хотели потревожить её.

Ланс всё вспоминал то странное тепло, лишившее воли его и других бойцов. Если бы не спасённый им «каратель» — что бы случилось дальше? Тварь добралась бы до каждого парализованного и поглотила его? Или сделала бы то, что сделала с падшими «карателями»?

Что будет, когда жрица откроет глаза?

Элай Ловсон шёл наравне со всеми, вооружённый, но кажущийся игрушечным посреди прочих бойцов. Слишком мелким, слишком слабым. Однако это не обманывало Ланса. Через забитые жуками тоннели слабак бы не пробился. Пусть даже и мутировавший.

У границ города их встретил медицинский летун, который забрал с собой жрицу и с огромной скоростью умчался прочь. А также патруль «карателей», забравший Элая Ловсона.

— Это, кстати, важная шишка, — сказал Рикардо по внутренней связи. — Я доложился и на меня сам Великан вышел, переспрашивал. Прислал снимки. Этот парень должен был нашей эскадрильей командовать, если бы на Раздоре не пропал. Удачно ты на него вышел.

Ланс промолчал. Он думал о тепле жрицы. Он боялся её тепла. Он не хотел больше его чувствовать. Может, стоило перебить «таранов» и жрицу в тоннелях? Может, он совершил фатальную ошибку? Гарбандер не привык к сомнениям, но сейчас они глодали его душу.

Впереди дымился Клотцке. Последняя покинула их отряд жрица «дыхания смерти». Девушка повела вооружённых мертвецов куда-то в центр.

— Что дальше? — наконец, произнёс Ланс. Может быть, он никогда больше не встретит это тепло. А если и встретит, то вряд ли сможет воспротивиться. Чего тогда переживать?

— Ждём дальнейших распоряжений, 2205, — тут же ответил Рикардо. — Всё, как всегда. Всё, как всегда. Для нас, солдат, ничего не меняется.

Воннерут ещё раз запустил запись на огромном визоре. Сложил руки на груди, сделал два шага назад, вглядываясь в юношу на экране. Вокруг, за пределами командного поста, сверкал миллиардами звёзд космос. Сотни кораблей застыли в ожидании команды. Сотни офицеров ждали короткой фразы от своего военачальника, но Разган Буллвар молчал.

То, чему он был свидетелем, никак не делало задачу проще, но рука лежала на разряднике.

У входа на пост ждали штурмовики, на тот случай, если Владыка Бессмертных не справится. Однако в планы Разгана провал не входил. Время терпит. Возможно, у Воннерута больше никогда не будет возможности сделать то, что он делал сейчас.

Юноша на экране снова заговорил. Сарагос Халамер. Послушник Элементиума, официально признанный Калькуляторами наследник истинной крови. Парень волновался, улыбался нервно. Должно быть и сам удивился, когда заискрилась Сфера Калькуляторов на Солокере, в которую он вошёл. Думал, что это всё шутки. Что этого не может быть.

Разган внимательно наблюдал за Воннерутом, готовый к любым поступкам. Мутант обрёл сына, который открыто выступил через спутники Калькуляции с обращением ко всем планетам. Который просил отца о разговоре, и эту просьбу слышал не только Халамер. Её слышали везде. И за ней скрывался лишь один вопрос — правдивы ли слухи об Улье. Сарагос не говорил открыто, но ответа требовал.

Мы должны остановить это, говорил пацан. Не видевший мира, не знавший боли. Вскормлённый под патронажем Шэпроса Холла, запертого в одиночной камере под императорским дворцом. Говорят, что семья создаёт духовные связи. В книгах пишут о том, как под конец жизни расплываются в сожалениях отцы, как дети ищут бросивших их родителей и в конце их странствия наступает общее счастье целостности семьи.

Отец Разгана ушёл из семьи, когда владыка Бессмертных вступил в корпус в ранге старшего тактика, после академии. Просто перестал общаться, поселился где-то на Нуслайте и до конца своих дней занимался тем, что ухаживал за виноградниками. Завёл себе новую женщину, новую семью, и вечерами, наверное, пил вино, глядя на залитые закатом холмы.

Став Владыкой корпуса, Разган решился на личную встречу с отцом. Просто поговорить. Посмотреть в глаза. Он прилетел на ферму старшего Буллвара, и тот не узнал его. А когда узнал, то улыбнулся, будто бы соседу, спросил, чем Разган занимается, служит ли ещё в корпусе.