искалечат самую суть. И покорить такую женщину, взять под узцы, вынудить следовать своей воле — выбор умалишенного или самоубийцы. Непокорные, оттого самые яркие для мужчин.

Лео поступил мудро, что ушел, искренне полюбив Анестейшу. Умный парень. Не по нему такая опаляющая звезда. Сгорит сам в пламени дочери Морриган и герцогство свое сгубит.

Мне повезло куда больше, я и не желал Анестейши. Ухожу из ее дома под руку со своею ая, сохранив в груди чистое сердце.

Дом ведьмы теперь будет круглые сутки окружён соглядатаями. Явно к ней никто не заглянет. Охранять и беречь станут исподтишка. Чтобы только не нарваться на гнев зельеварки. Благо я сумел отправить послание на свои берега в клюве зачарованной птицы. Тут сэкономил поторговавшись, там меньше купил, приправы к изысканным блюдам заменил травами из ее щедрого сада. Вот и нашлись деньги на оплату черному колдуну. Повезло.

— Какая у нас будет свадьба? — ласково спрашивает Мари. Ей и в голову не придет настаивать на своем мнении. Как скажу, так и выйдет.

— А какую ты сама хочешь?

— Хочу точно такую, как на этой картинке. Смотри, мне ее подарила Анна. У нее будет точно такая же свадьба, — беру в руки небольшой улочек тонкой бумаги. Только б перца на это празднование хватило. Что? Всего семь гостей? Десять блюд? Скатерть простого сукна? И бутыли с вином завернуты в юбки из сена. Птичье гнездо зачем-то стоит по центру стола. Это, наверное, чтоб за яйцами далеко не ходить. Сколько же дней тогда длится свадьба?

— Как пожелаешь, — киваю я Мари, — Только курицу со стола лучше убрать. Моя мать не оценит.

— Это символ. Чтоб у нас было много детей.

— Тогда оставим. Петуха можно тоже привязать неподалеку.

— На стол кладут только гнездо и уже в него сласти.

— Отлично.

— А картонки для приглашений ты купишь?

— Зачем? Все сами придут, как только узнают.

— Хорошо. Ты прав. И платье ты мне купишь?

— Куплю. Но сначала построим дом. Дня три придется подождать, пока маги зачаруют камни, и те сложатся в стены и крышу.

— Долго, — кривит она темные губы.

— Отпразднуем в доме моей семьи сразу же по приезду.

— Я буду только счастлива этим.

Саше тоже повезло отделаться от этой девицы. Боюсь только он не проживет долгую жизнь. Жизнь любого города полниться слухами. Я в ответе за жизнь Анестейши. Саша определенно будет появлятся в ее доме. И, вероятно, со своей новой женой. Уверен, Мерлина не упустит случая выйти замуж в восьмой раз. И Саша не сможет оказаться от этого брака. Слишком уж идеальна невеста. Идеальна во всем! Что касается супружеской жизни.

В меру красива, — чужой не позарится и не выкрадет темной ночью из сада, — умна, но не слишком, в доме у нее всегда царит чистота и порядок. На столах появляются свежие букетики каждый день, в вещах фрукты, а подземелья укупорены под потолок вареньями и прочими припасами. Мужьям верна и ласкова с ними была во всех прошлых браках. Они хвалились перед друзьями этим особо.

Да уж, всем она привлекательна. Вот только готовит слишком уж хорошо. Ни один из предних ее семи мужей не смог отказаться от предложенных ему блюд. Ели досыта, а потом ещё ели, хвалили и вновь просили добавки. Пока не гибли все как один от обжорства. Словно мухи, севшие в чашечку с медом. Вылезти наружу никому не удалось. И ведь каждому она продавала в самом начале знакомства свой особняк, чтобы потом получить его обратно по завещанию и вновь продать следующему обречённому.

Саша безусловно станет восьмым мужем Мерлин. Он полюбит ее и будет недолго счастлив. Анестейшу я счёл нужным предупредить о коварстве вдовы. Зельеварка от меня отмахнулась и обещала выдать бывшему мужу чудесный отвар. Якобы он поможет справиться ювелиру с обжорством. Что ж, через пару месяцев или Мерлин удивится, или я зашью Саше рот суровой нитью. Как другу. Просто, чтобы не объелся до смерти. Все же он не чупокабр!

Саша

Жаркая ночь южного лета полна соблазна и страсти. Та, что сидит напротив меня за столом, все уже для себя поняла. В этом доме я охотник, я хозяин, я повелитель. Не осмелится мне перечить вдова. Да она и сама этому рада. Задержалась до ночи та крепость, которая сама просит, чтоб ее захватили с особым напором.

Ласкаю взглядом каждый изгиб роскошного приза. Пожалуй первая моя и единственная любовь.

Горят и щелкают дымные свечи. Женщина смущается, говорит, что ее обманули с этим товаром. Фитили попались с изъяном. Я что-то невпопад отвечаю. Она улыбается, расстёгивает шелковый воротничок, оголяя тем самым изумительный мрамор своей нежной кожи. Ужин теряет смысл. Свечи разом все тухнут. Горит только камин и даёт слабый свет. Глаза Мерлины сияют словно сапфиры. Я несмело встаю из-за стола.

— А как же куропатка, разве вам не понравилось? — испуганно спрашивает она.

— Куропатка была просто чудесна, — и откуда только взялся у меня этот бас? — Но я знаю птичку куда как слаще!

— Вы не доели даже ее, а я приготовила для вас совершенно уникальный десерт. Секунда, и я принесу его с кухни.

— Ошибаетесь. Мой десерт здесь.

— Но как же, — бисером рассыпаются пуговички кокетки по каменному полу. И кажется в том я виноват. Тот слабый магический дар, что мне обещали, смог наконец-то вылезти наружу.

— Шалун! — хватается она рукой за ткань платья, — Так же нельзя?

— Будьте моей женой. Мы оба взрослые люди. Я для себя все решил, — делаю шаг к своей нежной добыче. Девушка подскочила из-за стола. Какая же она сладкая! И каждое ее движение так и манит меня.

— Замуж?

— Да.

— Вы уверены? Я семь раз становилась вдовой и больше замуж на собиралась. Каждый муж крал с собой кусочек моего сердца. От него почти уже ничего не осталось. Но вы…

— Но я! — сжал, схватил, стиснул в недозволительно грубых объятиях. С Настей я никогда на смел так. И не хотел. Здесь же все совершенно другое. Просто я не могу себя удержать ни в рамках приличий, ни в рамках закона. На все становится наплевать, когда рядом такая женщина. И, тем более, когда точно знаешь, что она тоже жаждет любви. Иначе бы не позвала, не осталась на ужин, не была бы настолько красивой.

Поцелуй перехвачен, меня тянут к себе, ласкают руками, жмутся всей кожей. Разорвал ее платье на два полотна, припал поцелуем к губам.

Мягкие нежные руки норовят справиться с моей грубой одеждой. Не удается ей это,