Он услышал моё приближение и поднял голову. Выглядел Лёха плоховато – приличный синяк на поллица, заплывший левый глаз и слегка разорванная губа. Эдакий алкоголик, который буквально вчера несколько раз близко познакомился с асфальтом из-за непредсказуемой силы тяжести. Фотографиями подобных забулдыг в интернете будущего любили иллюстрировать различные неприглядные факты из жизни страны. Но алкоголем от Лёхи не пахло – только какими-то лекарствами, которыми наверняка вонял и я сам после вчерашних процедур.

Я молча смотрел на него, не говоря ни слова.

– Привет... – с усилием произнес он.

– Привет, коли не шутишь, – ответил я. – Говори, что надо, у меня времени мало.

Я не собирался спрашивать, кто его так отделал – вдруг я их знаю и придется отдариваться. Но Лёха не стал дожидаться моих расспросов.

– Это меня Боб отхуярил, – сообщил он.

– Вот как? – деланно удивился я. – Он же вроде должен быть в армии? Или ради такого развлечения решил взять небольшой отпуск?

Лицо Лёхи скривилось.

– Хуй его знает, что он там взял, только он в Москве, – сказал он. – И собирается к тебе сегодня ночью прийти.

Я немного помолчал. Моя паранойя начинала мне нравиться.

– С чего ты решил мне об этом рассказать? – спросил я.

– Да заебал он... раньше нормальный был пацан, ровный, дела с нами всякие делал, знакомых у него куча была, лавэ поднимали, развлекались, шмотки-хуетки, с тёлками опять же проблем никаких, – он неловко сплюнул на землю – я заметил, что слюна у него была чуть розоватой. – А тут приехал – зверь зверем, ничего не слышит, только одно на уме, как этой бабе... ну... Алле... отомстить. К Михе сунулся – но тот боец, сразу на хуй послал, Боб против него не стоит, утерся и ушел... если бы вы тогда без самопала были – пизда вам обоим, Родька с Михой вас бы затоптали. Ну и я бы добавил...

Да, хорошо, что у нас был самопал.

– А сейчас что? Миха твой отказался, а ты?

– Я тоже... нахуй, конечно, не слал... не по масти мне, но сказал, что не пойду. И ему предложил забить на это. Но он упертый... отхуярил меня и свалил.

– А чего так? Ты же мне тогда в парке заливал про дружбу, всегда вместе и всё такое. Или что – прошла любовь, завяли помидоры?

– Какие, нах, помидоры... Ничего не завяло, только гиблое это дело, – глухо сказал Лёха. – Одни проблемы с этой Аллой, как она с тобой связалась... раньше всё в порядке – подошли, кулак хахалю её очередному под сопатку сунули – и всё... Один, кажись, был, кому два раза пришлось повторять, но и он съебал. А тут... переломы это хуй с ним, я их давно не считаю, на мне всё как на собаке заживает. Но там же и менты, и эта гебня начала вокруг ходить – а это верный признак, что жизни не дадут, если что случится. Те гебешники нас серьезно распотрошили, всё знают – что, кому, сколько, только им это похую. А могут вспомнить и шепнуть, кому надо... нас с Михой тогда на ленточки порежут, да и Родьку где угодно достанут. И не только нас, ещё и родню могут... тоже звери, как Боб сейчас.

– Ну объяснил бы ему всё это... мне он тоже нахер не уперся, по ночам его караулить, других дел полно.

– Объяснил, – криво усмехнулся Лёха и ткнул себя в лицо. – Вот, вот и вот, ещё и по ребрам прилетело хорошо, хожу сейчас, как знак вопроса. Злой же он, говорю, ничего слышать не хочет. Так что жди его сегодня.

Мы помолчали.

– А ты зачем меня предупреждаешь? – поинтересовался я. – Я же теперь готов буду, у твоего Боба вообще без шансов... у него и до этого шансов было немного, тут ты правильно всё понял, но сейчас... сейчас я просто буду выбирать, до какой степени его калечить.

Лёха едва заметно вздрогнул – возможно, вспомнил, что я