обещал сделать с ним, когда поймал в Сокольниках.

– Да похуй, что ты с ним сделаешь, – пробурчал он. – Хочешь верь, хочешь – нет... Просто похуй. Хоть вообще прибей – твои дела. У нас с Михой сейчас своя жизнь образовалась, с Бобом никак не связанная. С ним так и так пришлось бы расплевываться... Так что... похуй. Только это... мне бы пласт вернуть... а то долг висит.

Я не сразу понял, о чем он, но потом вспомнил – гараж, стоящий на верстаке альбом AC/DC «Back in Black», который был моим заложником на случай обострений отношений с этой гоп-компанией. Формально Лёха нарушил наш пакт о ненападении, когда заявился ко мне вместе с приятелями, так что пластинка теперь как бы моя. Но она действительно была мне не нужна, так что я мог помочь Лёхе избежать неприятностей очень легко. Вот только делать мне этого не хотелось.

– Лёх, ты помнишь, что я говорил, когда забирал эту пластинку? – он угрюмо кивнул. – Но ты привел своих приятелей ко мне в гараж, чтобы попытаться сломать мне ноги. Одно это обнуляет все наши с тобой договоренности. А потом ты со своим Михой ещё и отпиздили моего друга... очень серьезно, парень неделю в больнице провалялся во время сессии, а ведь он вообще ни при делах был, случайно тогда со мной оказался. Я вообще собирался вас искалечить за это, но гебешники, которых ты с такой ненавистью поминаешь, отговорили, хотели с вами по закону разобраться. Тогда не вышло, но сейчас, как вся эта свистопляка закончится, они могут и вспомнить о своих желаниях. И смысл возвращать тебе хороший альбом хорошей группы? Всё равно он на складе вещдоков на Лубянке осядет.

– Да понимаю я всё... первый раз думали, что легко тебя задавим...

– Так, постой, – перебил я его. – А как вы вообще узнали, что я в гараже? Не помню, что давал какие-то объявления в газетах об этом.

Лёха как-то неловко помолчал.

– Да я... ты по сторонам вообще не смотришь, – сказал он. – Я за деревья отошел тогда, потом круг сделал, «собаки» дождался и подошел поближе. Ну и видел всё – как ты ту бомбу взорвал, как самопал на крышу закинул. И куда зашел. Своим рассказал, а Родька потом всё распланировал. Кто ж знал, что у тебя там ещё самопалы будут?

Я мысленно пообещал, что осенью поставлю Стасу ящик очень хорошего пива – даже если его придется вымаливать на коленях у Михаила Сергеевича.

– Ну а на Стаса вы как вышли? – безразличным тоном поинтересовался я. – Тоже проследили?

– Не, там другое... знакомый Боба пообещал кучу бабок, если мы этого пацана отхерачим. Ну мы и согласились... кто ж знал, что оно так?

Да уж, прямо Джоны Сноу какие-то, ничего не знающие. Но знакомый Боба – это уже интересней.

– А что за знакомый? Ему-то что за интерес до наших дел?

– Да хуй его знает, – Лёха махнул рукой. – С ним Боб общался, как он в армию ушёл, мы того чувака и не видели ни разу. А тут звонок...

– И вы прям поверили, что это он? – недоверчиво спросил я.

– Там попробуй, не поверь, – скривился Лёха, и его рожа стала ещё более паршивой. – Но я сам с ним не общался, он через Миху на нас вышел. А мы ещё и на мели были, так что согласились.

– Что, совсем ничего про него не знаешь?

– Да мент он, кажется, – небрежно ответил он. – Помогал Бобу, какие-то дела они делали... кажется, с дурью что-то мутили-крутили. Боб о нём всякое рассказывал… грит, ему убить – что плюнуть. Я в такие дела старался не лезть.

Или тебя не пускали, подумал я.

– Понял тебя... – задумчиво произнес я. – Вот только не знаю, что с тобой делать. Вроде ты и помог сейчас, но торчишь ты мне слишком много за предыдущее. А как с тебя это взять – ума не приложу. У тебя же ничего нет.

– А если я тебе скажу, где Боб сейчас ныкается?