Князь и гости ждали их не в обчине, а в избе Вершины – значит, беседа не предполагала участие всех Ратиславичей. И это подтвердило догадки Лютавы, усилив ее волнение. Едва войдя, она бросила взгляд на рослого, с длинной окладистой бородой, красивого мужчину средних лет, даже раньше, чем поклонилась отцу.

Яровед поднялся, приветствуя ближайших родичей хозяина, и хотя начал он с Темяны, матери князя и старейшей угренской волхвы, его живой любопытный взгляд тоже устремился в первую очередь на Лютаву. Он ясно увидел, что девушка взволнована встречей; взор, который она на него бросила, был пристальным, почти молящим. Она чего-то ждала от него, да с нетерпением, которое едва могла сдержать. Но что? Яровед был даже несколько озадачен. Неужели ей что-то известно о замыслах Бранемера? Что тогда означает ее волнение – что она рада сватовству или наоборот? В общем-то, жениха лучше, чем Бранемер, никакая княжна не дождется.

Кроме отца, здесь же сидели Обиляна и Любовида. Считая Темяну и Богониху, старшие женщины рода были в сборе. Сам Вершина, когда все покончили со взаимными приветствиям и уселись, тоже поглядывал главным образом на Лютаву. Дело явно предполагалось какое-то семейное.

– Любопытную весть мне послы привезли, – начал наконец Вершина. Было видно, что новость он считает неплохой, но беспокоится почему-то. – Вот, Яровед, брат Бранемера дешнянского, прибыл к нам не по лисицу, не по куницу, а по красную девицу. Сватает он, мать, внучку твою Лютаву за князя своего. Что скажете?

– Да ты позабыл разве? – откликнулась баба Темяна. – Она уж седьмой год своего жениха из Нави дожидается.

– Слышали мы, что дочери Вершининой Лютаве написано на роду родить сына, да не простого, а золотого, – начал Яровед. – Что будет ее сын между всеми витязями прославлен. Правда это?

– Правда, – кивнула Темяна. – Еще от матери своей она этот зарок унаследовала. И избрал ее сильный могучий дух. Сам он в Яви был витязем славным, кудесником и оборотнем, жил в дунайских землях, и уж два века тому миновало. Греки от одного его имени трепетали, а славяне в песнях и сказаниях славили. Достойную он жизнь прожил, цесаревну греческую в жены взял, трех сыновей вырастил. Погиб – все жены славянские глаза исплакали на его погребении. И вот приходит пора ему вновь в земной мир вернуться, в потомке своем возродиться. И избрал он Лютаву, чтобы она стала его матерью в новом рождении. Для того должна она сделаться женой того, кого ей дух укажет. Кто этот человек – нам пока неведомо.

– А ведомо ли вам, откуда тот человек придет и как вы его узнаете?

– Нет. – Темяна покачала головой. – Да ведь известно: судьба придет – за печкой найдет, суженого и пешком не обойти, и конем не объехать.

– А теперь послушайте, что я вам расскажу, – с удовлетворением подхватил Яровед. – Всем хорош князь Бранемер, и всем дом и земля его изобильны, одно плохо: нет у него детей. И вот нынче под Зажинки снится ему сон…

Яровед пересказал, как во сне явилась к Бранемеру дева-удельница и повелела искать будущую мать своего сына на Угре. Все слушали затаив дыхание, Лютава безотчетно вцепилась в руку брата, боясь, что иначе упадет. Она дрожала так, что едва могла дышать. Перед ней раскрывалась ее долгожданная судьба. Все сходилось одно к одному: разумеется, ее неведомый жених должен быть княжеского рода. И даже то, что от других женщин у Бранемера не было детей, казалось знаком судьбы. Будучи старше ее на десять лет, он, конечно, должен был взять какую-то жену, поскольку Лютаве, когда он повзрослел, было всего шесть, но детей боги не посылали ему, будто берегли всю его силу для того единственного сына, рождения которого ожидали уже лет двести! Все как в сказании, где могучий витязь родится единственным поздним чадом старика и старухи…

И вот наконец свершилось! Лютава повернула голову и бросила взгляд на Лютомера. У нее было чувство, будто между ними возникла пропасть и края ее разъезжаются на глазах, унося их друг от друга все дальше…

Этим летом она уже видела первую трещинку – когда почувствовала, что Лютомер думает о Семиславе, молодой жене гостиловского князя Святомера. Его не просто потянуло к ней – она затронула его сердце, стала первой женщиной, которую он счел достойной разделить всю его жизнь. Но это продолжалось недолго: они уехали с Оки, и скоро Лютомер перестал думать о Семиславе. Время для этого еще не пришло: прежде чем улаживать свои дела, ему нужно было устроить сестру. А поскольку его избранница была не девицей, а мужней женой, спешить, чтобы завладеть ею, уже не приходилось.

И вот судьба внезапно распахнула перед ними двери в прежде неведомое. Объявился ее таинственный жених, и если она выйдет замуж, то и Лютомер добудет себе жену… Лютава пока не думала, каким образом ее брат завладеет княгиней сильного племени. Сама она уедет на Десну, и увидятся ли они с братом? Конечно, Подесенье не за тридевять земель, но кончится эта лесная жизнь, где они жили, как в старинном сказании, как две половинки ореха в скорлупе, рука об руку следуя тропами Яви и Нави. И начнется совсем другая…

– Ну, коли Рожаницы волю свою явили, то поди, – сказала баба Темяна. – Что же, судьбу гневить не приходится: князь Бранемер, говорят, всем хорош и собой молодец.

Лицо Вершины прояснилось: его облегчение было заметно на глаз. Имея согласие матери-волхвы, он мог больше ниоткуда не ожидать препятствий, а при нынешних делах родство с дешнянским князем придется весьма кстати. Было непонятно, долго ли усидит в Смолянске княгиня Избрана и кто придет ей на смену. Нынешней осенью должны приехать сваты, чтобы забрать на Оку Молинку! А невесты нет! Поверят ли вятичи, что девушку, обещанную княжичу Ярко, унес Огненный Змей? Не увидит ли Святомер в этом удобный предлог, чтобы напасть на Угру? На поддержку Смолянска пока рассчитывать не приходилось, и имея за спиной такого союзника, как Бранемер дешнянский, Вершина мог бы гораздо увереннее смотреть в глаза посланцам Святомера. Зато если бы Бранемеру пришлось отказать, угряне оказались бы зажаты между вятичами и дешнянами, одинаково сильно на них обиженными. И тогда дела стали бы совсем плохи.

Все это он рассказал родичам, которых собрал в обчине, после того как узкий семейный круг принял свое решение. Старая княгиня Темяна и молодая княгиня Обиляна тоже были согласны принять сватовство; даже если бы Лютомер и Лютава вздумали противиться, им пришлось бы идти против воли старших, имевших право ими распоряжаться. И никто из Ратиславичей не стал возражать: всех потряс рассказ о вещем сне Бранемера.

– И то верно – давно пора ее судьбе сказаться! – заметил Велетур, и прочие закивали. – Девке уж года три как пора замуж, но теперь, коли Рожаницы весть послали, тянуть больше нечего. Пусть приданое собирает, да и благословляй дочку в дорогу, княже.

Зная, что рано или поздно ей замуж идти придется, Лютава готовила себе приданое наряду с прочими девушками и за три лишних года нашила рубах и наткала поясов заметно больше, чем любая другая невеста. Теперь, когда выяснилось, что это приданое будущей княгини, припас оказался весьма кстати. Между Яроведом и Вершиной был заключен ряд: сейчас Лютава входит в род на правах младшей жены, но когда она родит обещанного судьбой сына, в день его имянаречения будет провозглашена княгиней дешнян.