этом с гордостью и с потаенной грустью мне рассказывала мама.

Я знала, что, когда Фабиан взойдет на престол, ей будет нелегко, но одновременно понимала и то, что каждый новый день лечит ее боль от утраты мужа. Рано или поздно она будет готова к тому, чтобы открыть свое сердце новому чувству, а уж каким оно будет – зависит только от нее и ее избранника. У нее было много поклонников, которых она держала на расстоянии, но я не сомневалась, что мамино счастье ее найдет.

Так же, как мое нашло меня.

Улыбнувшись своим мыслям, чуть приподнялась на подушках, разбросанных по пледу, устроилась поудобнее. В утомительно жаркий летний выходной мы с мужем почти весь день провели в стенах замка, а вечером, ближе к закату, выбрались в парк. В тот самый, где проходил праздничный ужин в честь нашей свадьбы, и сейчас, наблюдая за Хьяртаном и сыном, я наслаждалась каждым мгновением. Каждой минутой, каждым вдохом звенящего от стрекота цикад, кузнечиков, наполненного пением птиц и отступающей жарой воздуха.

Сын был похож на меня – те же непокорные каштаново-рыжие вихры, те же зеленые глаза. Рядом с отцом, показывающим, как запускать змея, чтобы он не запутался в деревьях, он подпрыгивал от нетерпения, желая побыстрее начать играть. Нетерпение, он, кажется, тоже взял от меня. А Веллира (пока, по крайней мере) больше походила на Хьяртана, чем на меня. И судя по тому, что няня рассказывала о клубящихся над кроваткой снежинках, первой ее магией будет снежная.

Да, наши дети вобрали обе наши силы, но одна из них все равно будет доминирующей, другая – чуть слабее, не настолько явно выраженной, и даваться будет сложнее. Со временем ее можно будет развить до уровня выше среднего, но пока, разумеется, об этом речи не шло. Хотя Иштван обожал занятия магией, и особенно любил заниматься магией с отцом.

– Вот так. А теперь отпускай, – скомандовал Хьяртан, и змей взмыл в небо.

Иштван бежал по аллее, мужу же требовалось чуть ускорить шаг, чтобы поспевать за сыном.

Глядя на супруга, я не могла не восхищаться.

Мудрый правитель – под его властью Драэр обзавелся несколькими странами-союзниками, готовыми вступить в Единый Альянс. Хьяртану удалось выйти на сообщников Дойнарта – таких же жадных до власти сумасшедших, последователей культа Забвенных. Это они последние десятилетия призывали гротхэнов, чтобы ослабить правящую династию, а с ней и весь Север. Пытаясь управлять чудовищами, они питали их своей магией, тем самым делая сильнее. Еще более жестокими, еще более кровожадными… С появлением Дойнарта с его сильной, доставшейся ему от отца магией, их возможности расширились, поэтому и гротхэны к нам зачастили. Но после того как Снежный оказался под арестом, а всех последователей культа казнили, ни один монстр не потревожил Драэр.

Любящий муж – при мысли о том, насколько любящий, у меня начинали алеть щеки. Право слово, если бы не Каэтан, детей бы у нас было уже пятеро! Прекрасный отец – честно говоря, я даже не представляла, что Хьяртан будет таким. Временами мне казалось, он проводит с детьми больше времени, чем я, хотя это было не так. Но в любую свободную минуту, да просто едва закончив дела, он бежал в детскую, где мы с ним встречались.

А я… руководила обучением женщин-магов в столичном университете.

Экспериментальную программу составляла сама, вместе с учебным советом, и два года назад мы ее запустили. Теперь женщины с магическим даром тоже получили возможность обучаться: правда, пока только в столице, но со временем мы планировали распространить реформу на все королевство. Поскольку студенты первых двух курсов уже показали отменные знания, со следующего года программа запускалась еще в нескольких университетах.

Не скрою, общественность была шокирована, особенно когда новость только облетела Север, но уже через год многие аристократические семьи изъявили желание отдать своих дочерей на обучение. Блажью королевы это перестали называть примерно через полгода, когда первые девушки-чародейки приехали домой на каникулы. Тем не менее я прекрасно понимала, что потребуется время, чтобы такую реформу приняли окончательно даже самые закоренелые блюстители старых порядков.

На первых порах мне в университете помогал Бьяртмар, но потом у него случился роман. Не с той категоричной язвительной нэри, а с другой, очень приятной в общении, и, судя по тому, что все мы видели, дело шло к свадьбе. Вместе с будущей женой им предстояло поднимать то самое герцогство, от которого отказалась мама и с которым совершенно не справлялся временный наместник.

– Мам! Красиво? Красиво? – Бегущий к нам Иштван резко плюхнулся на плед, спугнув севшую на цветок бабочку. От громкого крика проснулась его сестра и потянула ручку к плавно пикирующему змею, о котором сын почти сразу забыл, как только придавил веревочку камнем. – Мам! Можно мне бутерброд?

– Конечно можно, – улыбнулась и, придерживая Веллиру, открыла корзинку: – Бери.

– А печенье?

– А печенье кое-кто сегодня уже ел. – Приблизившийся Хьяртан протянул дочери палец, в который она радостно вцепилась.

Веллира боготворила отца и тянулась к нему так, что впору начинать ревновать. Правда, непонятно, кого к кому. Я обожала мужа, сына и дочку «до края земли и обратно», как сказал мне Хьярт в первую брачную ночь. Разделить эту любовь я не могла, рядом с ними я поняла, что любить больше или меньше нельзя, любовь просто есть. Огромная, всеобъемлющая, и она не делится. Она либо есть, либо нет. В моем случае ее было столько, что я временами не могла понять, как она во мне помещается.

– О чем задумалась, моя бунтарка? Опустившись рядом на плед, Хьяртан притянул меня к своей груди, чтобы я могла на него опереться, а дочь – попробовать его палец на зуб, Точнее, на первые два.

– О том, как сильно я вас люблю.

– Хорошее дело. – Муж улыбнулся. Даже не видя его лица, я знала, что он улыбается, а, запрокинув голову, в этом убедилась.

Как же ему идет улыбка!

Словно прочитав мои мысли, Хьяртан наклонился и легко коснулся моих губ поцелуем, и я задохнулась от нахлынувшего счастья.

Закат окрасил облака и небо над нами в лилово-сиреневую пастель, легкий ветерок играл листьями деревьев, над озером порхали бабочки с крупными огненно-красными крыльями.

В день нашей свадьбы мне казалось, что я знаю о счастье все. В точности так же мне казалось, когда я заново обрела маму, когда Фабиан начал ходить, когда мама помирилась с родными… Тогда я еще не знала, что счастье, как и любовь, бесконечно. Это – каждый месяц беременности, когда