он умирает, я пошел в бар, где был завсегдатаем. Выпил первый стакан джина и, получив сообщение, что ты едешь в мою сторону, понял, что направляешься ко мне. Я успел отойти лишь на квартал и вдруг увидел, как ты выходишь из-за угла. Волосы развевались вокруг твоего лица, загораживая мне обзор. – Он смотрит мне в глаза. – Я понял, что ты в Париже. Всегда знал, что ты была там, но, когда увидел тебя, это стало казаться более интимным. Знал, что ты скучаешь по мне, потому что часто бывала в местах, о которых мы говорили, когда были вместе. Надеялся, что однажды ты там побываешь. Понимал, что ты в каком-то смысле ищешь меня. – Он печально улыбается, увидев, как по моей щеке стекает слеза. – И ты почти со мной столкнулась, – шепчет он, и его рука замирает на моей ноге. – Такое ощущение, будто ты преследовала меня и вот – нашла.

Когда Тобиас внимательно смотрит на меня, пытаясь понять, как я воспринимаю его признание, я закрываю глаза.

– Не расстраивайся, пожалуйста.

– Да разве я могу не расстраиваться? Ты видел меня и ни черта… – Качаю головой, когда боль становится невыносимой. – Как…

– Я не мог, Сесилия, не мог. Я только оправился от ранения, и болезненное ощущение в груди лишний раз напоминало, как опасно втягивать тебя в мою жизнь. Если бы ты только знала, как это было нестерпимо. Я без колебаний мог убить человека, но уйти от тебя было гораздо тяжелее. Господи, если бы ты только знала, как я хотел войти в тот бар, просто взглянуть на тебя через окно! Но я чувствовал себя чудовищем. И тогда я был скорее чудовищем, чем человеком. – Тобиас качает головой. – Зная, что ты так близко, черт возьми, я задавался вопросом, чувствуешь ли ты, что я рядом. Я ужасно хотел подойти к тебе, коснуться – даже руками, обагренными кровью. Чувствовал, будто меня… наказывают. Наказывают по полной. Я был сбит с толку, почему почти ничего не чувствовал из-за того, что отнял жизнь, но жутко мучился, нуждаясь в тебе. Я погрузился в хаос: обе мои стороны вели борьбу за господство и обе хотели одного – тебя. А потом я сбежал, сбежал от тебя, прогнал этого монстра, чтобы он не смог коснуться тебя окровавленными руками. – Он морщится от боли. – После этого я начал ненавидеть Париж, буквально все в нем возненавидел. Находиться там – все равно что предавать будущее, которого у нас быть не могло. – Он закрывает глаза. – Мне с огромным трудом удалось уйти из того бара. Приложил все силы, черт возьми, а их на тот момент почти не осталось. Я был скорее воплощением мести, чем человеком, но в тот день ты напомнила мне, что я все еще состою из плоти и крови… Ты напомнила мне. Это была одна из худших ночей в жизни, потому что никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким.

От его признания по моим щекам текут горячие слезы. От злости на то, сколько времени мы потеряли, и на успокоение, которые могли бы обрести друг в друге, но так и не нашли из-за его чертовой всепоглощающей потребности меня защитить.

– Из-за работы я всегда тебя терял. Всегда была виновата работа. Я должен быть монстром, который ловит других монстров, а моя работа в принципе это борьба за проигранное дело. В основном потому, что такие люди ни перед чем не остановятся. – Тобиас смотрит на меня со всей серьезностью. – Но есть только ты… и… – В его глазах мелькают эмоции. – Всю свою проклятую жизнь я был одинок. И больше не хочу быть один.

Я бросаюсь ему на шею, так крепко стиснув в объятиях, что он не может сделать вдох. Шепчу, уткнувшись носом в его кожу с пряным ароматом, накрываю своим телом, и Тобиас сжимает меня так же крепко.

– Ты не одинок, Тобиас, – тихо говорю я. – Я никуда не уйду, еще чего.

Он обхватывает руками мою голову и смотрит мне в глаза. Грусть, которую я видела несколько секунд назад, сменяется спокойствием. Тобиас прижимается к моим губам и нежно раздвигает их языком. Приникнув к нему, целую его в ответ, чувствую в его поцелуе каждую толику любви и делюсь с ним своей.

Вскоре мы теряем голову. Тобиас подхватывает меня с дивана, держа в объятиях, и молча несет в спальню. И с каждым шагом чувствую незыблемость его решения.

Они подождут. Они смогут подождать еще немного, черт подери.

Глава 32

Сесилия

После очередного утомительного дня на работе подъезжаю к дому и вижу Тобиаса во дворе вместе с Бо. Он улыбается, когда пес прыгает у его ног и пытается что-то достать из руки. Выходя из «Ауди», слышу окончание их разговора.

– Devrions-nous montrer à maman sur quoi nous travaillons?[106]

– Oui, – отвечаю я.

Тобиас тянется над скачущим Бо, стискивает меня в объятиях и страстно целует.

– Salut maman[107].

– Bonjour Frenchman[108]. Что вы задумали?

Тобиас окидывает меня взглядом, и в его глазах появляется веселый огонек.

– У меня сюрприз. – Он строго смотрит на Бо и выкрикивает первую команду: – Assis[109]. – Бо тут же садится.

– Не присваивай себе заслуги, этому я его научила, – провоцирую я.

– Roule[110]. – Бо переворачивается, я радостно хлопаю в ладоши, а Тобиас дает псу в награду лакомство.

Бо дышит, высунув язык в ожидании следующей команды, и Тобиас показывает ему угощение.

– Pattes en l’air[111].

Я смеюсь, когда Бо встает на задние лапы и покорно поднимает передние.

– Да, вот так. – Тобиас заставляет его стоять на двух лапах, а потом наставляет воображаемый пистолет. – Пиф-паф.

Бо театрально падает на землю.

– О господи! – восклицаю я и порывисто целую обоих, а потом осыпаю похвалой.

– И долго ты с ним упражнялся? – спрашиваю я, когда Тобиас ведет нас в дом.

– Несколько недель.

– Ты мог бы стать дрессировщиком собак.

– Да я с трудом его выношу, – фыркает Тобиас и чванливо на меня косится.

– Ты его любишь.

– Он трахнул меня из милосердия, а ты нет, – пожимает Тобиас плечами, а я шлепаю ладошкой по его груди. Он улыбается и быстро достает из холодильника продукты.

– Как прошел день, trésor?

– День как день, – говорю я и бросаю взгляд в сторону спальни, с нетерпением дожидаясь, когда прочту еще одну заметку в его дневнике. За последние несколько недель Тобиас предоставил мне огромную возможность заглянуть в его жизнь, воскрешая в воспоминаниях