– Радиоэлектронная блокада.

– А это… АДСБ? Не скрывайте — у меня первая степень допуска.

– Авиадивизион Службы безопасности, — сквозь зубы сказал подполковник и тут же добавил: — Ну, держись, мама моя Аляска!

Александра ничего не успела увидеть и понять, как экранолет ухнул в бездонную яму. Причем носом вниз. Сердце доктора наук застряло где-то в горле — ни вздохнуть, ни охнуть. Голова ее невольно запрокинулась, и Александра увидела, как невесть откуда взявшиеся две ракеты буквально сделали кувырок и пошли за ними в пике, довольно быстро приближаясь.

До поверхности океана оставалось метров пятнадцать-двадцать — определить трудно: внизу катились пологие валы неизвестно какой высоты, — до ракет и того меньше, и тут экранолет совершил очередной кульбит: выйдя из пике, он за доли секунды скользнул над плавно катящимся валом и «свечкой» взмыл вверх. Ракеты такого маневра совершить не могли и дружно врезались в воду. Два взрыва слились в один, однако «манта» уже была недосягаема.

На выходе из пике все внутренности Александры оказались в низу живота, и она каким-то чудом удержала то, что, казалось, неудержимо рвалось наружу. Но уже через пару секунд экранолет перешел на горизонтальный полет на высоте не более тридцати метров, и Корнеева облегченно выдохнула воздух, который, оказывается, она держала в себе, начиная с момента падения.

– Славная машинка, — сказал подполковник, как ни в чем не бывало. — И вы, доктор, были на высоте. А теперь, пока «Фантомы» не очухались, домой, домой, домой!

3.

Подполковник Службы безопасности Тимофей Никитич Тараканов не мог оторвать глаз от большого парного портрета, только что повешенного в зале заседаний Правления компании. До этого времени ему как-то не довелось лицезреть изображений нового императора СНЕГа с супругой ни в газетах, которые он не читал, ни по телевизору, который предпочитал не смотреть. Знал доподлинно, что и там, и там многое перевирается, был убежден, что событие истинно лишь в тот момент, когда совершается, а любое его преподнесение априори не может быть объективным — поэтому свое не столь уж великое свободное время — в основном перед сном — занимал либо чтением книг, либо просмотром скачанных из Сети фильмов.

Подполковнику было тоскливо: он только что расстался с доктором Корнеевой, которая собиралась лететь дальше, на остров Врангеля, в заповедник овцебыков — там обнаружилось что-то невероятное, кажется, популяция карликовых мамонтов, — и явился в штаб Службы безопасности.

– Ты чего так уставился на их величества? — с усмешкой спросил Николай Васильевич Пестель, его непосредственный начальник, пра-пра-правнук незабвенного генерала Павла Ивановича, следовательно, тоже россамер.

Император Василий Седьмой был из династии Шереметевых. Граф Василий Шереметев, избранный в 1908 году Земским собором после гибели в огне монархической революции династии Романовых императором новой России (старая империя распалась на несколько государств) оказался тем самым царем-спасителем, о котором веками мечтали народы империи, в первую очередь — русские. Сильный, справедливый, беспощадный к любой коррупции (одним из первых отправил за решетку бывшего премьер-министра Тюленева, который довел казнокрадство чиновников до уровня государственной идеологии), при том максимально доступный для народа. Например, возродил прямой ящик для писем императору; его советники опасались, что монарх будет завален посланиями по мелочам, но, когда был наведен порядок рассмотрения жалоб «на местах», люди перестали обращаться «наверх» с пустяками, а начали присылать конструктивные соображения, некоторые были столь интересны, что в «Российской газете» завели рубрику «Если бы я был императором…» с общенародным обсуждением присланных предложений. И многие превратились в законы и указы.

– Мне кажется, Васильич, что я их давным-давно знаю, — задумчиво ответил Пестелю Тимофей. — Сколько ему лет?

– Ну, на портрете они, само собой, моложе, а на деле… Его Величество твоих лет, пожалуй…

– Вот и я того же мнения… Когда я служил в армии, был у нас в роте один весельчак, остряк-самоучка, Васька Шеремет. Хвастался, что фамилия его переводится с турецкого как «человек львиной храбрости». Ну… я посмеивался над ним, но мы дружили. Он, между прочим, помог мне избавиться от акрофобии, боязни высоты.

– Ты, спецназовец, боялся высоты?! — изумился Пестель.

– А что особенного? Это же не трусость, в некотором роде — болезнь, поддающаяся лечению.

– И как же твой друг тебя вылечил?

– Прыгнул с парашютом вместе со мной, взяв меня за руку.

– Помогло?

– С третьего раза… Так я не договорил. Пока служили, завелась у Васьки подружка Настя. Такая славная девчушка! Васька мне сразу сказал, что, как дембельнется, непременно женится на ней. Выходит, не врал, — по-прежнему задумчиво проговорил Тараканов и встряхнулся: — А-а, ладно! У каждого петушка свой насест. Когда, Васильич, их величества прибывают?

Дело было в том, что император с супругой изъявил желание осмотреть подопечные государства и начал, разумеется, от восхода солнца, решив заодно лично поздравить РАК с подготовленным юбилеем. Впрочем, юбилей предстоял весьма нестандартный — двести двадцать один год со дня основания. Председатель Главного Правления РАК россамер Михаил Петрович Булдаков объяснил эту странность просто:

– Нумерология, господа, чистая нумерология! Юбилей намечен на третье июля следующего, две тысячи двадцатого года. Казалось бы, полное несовпадение с датой создания компании — восьмого июля тысяча семьсот девяносто девятого года. Но! Но… Если сложить ее цифры по правилам нумерологии, получится «пятерка», то есть столько же, сколько и в день юбилея. Насколько я помню, она олицетворяет любознательность, активность, энергичность в достижении цели, что весьма характерно для нашей Компании. Сюда же можно добавить склонность к исследованиям, свободу мысли и действия и еще кучу положительных качеств. — Булдаков помолчал и добавил: — Между прочим, и сам юбилей — двести двадцать один год — по нумерологии тоже «пятерка».

Визит монаршей четы не был секретным, но и не афишировался, во избежание деструктивных действий некоторых государств и организаций. Естественно, требовались чрезвычайные меры предосторожности, потому Тараканов и был вызван в режиме ЧС.

Пестель посмотрел на большие часы на одной из стен зала:

– Через три часа с минутами их подлодка должна швартоваться у третьего причала. Но там буду я. Ты же со своими орлами двумя тройками «сушек» вылетишь навстречу имперскому экранолету, идущему сюда из Петропавловска в сопровождении эскорта истребителей. Время вылета сообщат дополнительно, но будь наготове.

– А кто летит на «экране»? Премьер?

– Никто не летит, — сердито сказал Пестель. — Больно любопытный! Это имитация имперского корабля. На самом деле — летающая крепость. На случай непредвиденных обстоятельств. Хотя их, непредвиденных, не должно быть в принципе.

– Что-то есть, чего я не знаю?

– Есть данные разведки Орегона. Федеральное разведывательное управление готовит какую-то пакость. Сюрприз новому императору СНЕГа. Название операции «Наш Пёрл-Харбор».

– Вот