На крыльце наследник столкнулся с отвесившим ему поклон Матвеем, холопом теткиным. Верным, аки сторожевой пес. Этот также отличился в последнем деле. И вообще, запусти его в кубло к этим иезуитским змеям, он бы там расстарался. Куда этому итальянскому душегубу. А все оттого, что тот деньгу отрабатывал, этот же действовал бы по велению сердца. Н-да. Нет у Николая таких людей. Пока нет.

Цесаревич вдруг остановился. Глянул на Матвея, который не спешил разгибаться. Постоял пару мгновений. Что-то там для себя решил. И прошел в двери, гостеприимно распахнутые перед ним дворецким.

– Коленька? Вот уж не ожидала, – радостно встретила его Хованская.

– Как твое здоровье, тетушка?

– Слава богу. День ото дня все лучше. Вот собираюсь завтра навестить братца. Не то решит еще, что опять от него прячусь.

– А как ты думала, тетушка. Он ведь о твоем здоровье печется. Да помнит о том, что солгавший единожды солжет снова.

– Ему никто не лгал. Просто не говорили о моем отравлении, вот и все.

– Он так не считает. А потому я, случаем оказавшись поблизости, решил заскочить да попросить, чтобы почаще бывала в Кремле. Но, как вижу, напрасно беспокоился.

– Беспокойство о близких напрасным никак не может быть, – покачав головой, возразила Ирина. – Отобедаешь со мной?

– Непременно, – походя заглядывая в открытый секретер, согласился цесаревич.

Эта привычка появилась у него сравнительно недавно. Примерно с год как. Всерьез взявшись за учебу, постигая различные науки и читая множество книг, он начал проявлять интерес к тому, как обстоят дела у других. Ревниво так любопытствовал, не превзошел ли кто его в усердии. И если таковое обнаруживалось, непременно рассматривал, что этот умник изучает, и брался за предмет сам. А потом еще и эдак ненароком заводил с тем, кто его подвигнул на это, разговор на нужную тему и затыкал его за пояс. Знай наших!

Вот так вот. Николай даже мысли не мог допустить, что кто-то может знать больше него. Нет, он конечно же не собирался тягаться с учеными мужами или их достойными учениками. Еще чего не хватало. С головой у него, слава богу, все в порядке, и он прекрасно сознает, что объять необъятное невозможно. Но вот если кто не из научного круга, то только держись.

Надо сказать, что любой другой мог бы и надорваться при такой-то нагрузке. Но живой ум, превосходная память, недюжинная работоспособность и жажда новых знаний были наследнику в этом хорошим подспорьем. Ирина только диву давалась, как такая тяга к учебе умудрялась дремать в парнишке до пятнадцати лет.

– Что это? – приметив открытый футляр, спросил Николай.

– Это, племянник, перо-ручка. Для письма очень удобно. И чинить через каждую страницу не надо. Одного достанет на несколько стоп бумаги. Только успевай записывать да подливать чернила.

– Я попробую? – заинтересовавшись, попросил Николай.

– Пробуй, конечно. Там три размера перьев. Можешь подобрать, какое тебе будет удобнее, – с авторитетным видом посоветовала Ирина.

– А как?

– Да просто выдерни старое и вставь под кольцо новое.

– Ага. Действительно просто.

Выбору Николая Ирина удивилась. Ему как раз понравилось самое тонкое перо, с которым она испытывала некий дискомфорт. А вот цесаревич остался в восторге и с щенячьей преданностью уставился на тетку.

– Даже не проси. Сама еще не наигралась. Да и не наиграюсь, пожалуй. Очень уж ладно получилось, – смеясь, замахала она на племянника руками.

– Тетушка, – начал канючить наследник престола.

– Да ну тебя. Никакого с тобой сладу. Хотела сделать сюрприз, а теперь-то что.

– То есть ты уже заказала у мастера еще?

– Заказала, горе ты мое луковое. Да только хотела порадовать, а теперь вот.

– А ты мне эту отдай.

– Нет, – тут же вскинулась Ирина.

Она прекрасно понимала, что это если не первая, то уж точно вторая ручка. И сделана была специально для нее. А подарок Ивана для нее дорог.

– Его работа? – догадался Николай.

– Все-то тебе знать потребно, – усмехнулась Ирина.

– Значит, его. Ладно, коли так, выпрашивать не буду. Ну чего ты на меня глядишь, тетушка? Подрос я малость, уж женить хотите. Так что понимание имею. Да и с ним повстречались в воротах. А вообще, рад за тебя. Стоящего парня себе сыскала. Во всех отношениях стоящего. Разумник каких мало. А мне-то ручку когда сделает? – решив перевести разговор в иное русло и плохо скрывая свое нетерпение, полюбопытствовал Николай.

– Обещался завтра поутру, – понимающе улыбнувшись, заверила княгиня.

– Хм. А я его на завтра к себе в Преображенское с десятком вызвал.

– Ладно. Пошлю гонца, пускай скажет, чтобы завтра взял с собой и вручил в Преображенском, – со снисхождением произнесла Ирина, а потом сразу же встрепенулась: – Но только помни, то от меня подарок.

– Ввек не забуду, тетушка, – тут же осветился улыбкой наследник.

– Верю. Значит, тебе самое тонкое перо.

– Нет. Пусть все три делает. И если можно, то и еще шире.

– Да для чего тебе?

– Ну как же. Если чертежи какие справить, так там порой что-то выделить особо надо, цветом или более жирной линией. А так и мудрить ничего не надо, просто возьми нужное перо, и готово.

– Хорошо, передаст.

– О! А это что за листы? Гляжу, тоже тонким пером писано, и убористо.

– Да так. Разумник каких мало, – припомнив слова цесаревича, сказала княгиня. – Предложения свои по изменениям в податях принес. Словом, сует нос, куда ему не следует и в чем не разбирается.

– Ты позволишь, я почитаю?

– Да оно того не стоит, Коля.

– То есть ты это все одно выбросишь в огонь?

– Ой, да забирай. Делать тебе нечего. Люди всю жизнь учатся управлять государством, и ума толком дать не могут, а тут разумник от сохи.

– От пищали.

– Что?

– Ну он же стрелецкий сын, стало быть, от пищали, ну или от наковальни.

– Да ну тебя. Баламут. Лучше скажи, что там с дознанием?

– Уж закончено.

– Посланника к королю Яну отправили?

– А то как же.

Не простой душегуб угодил в подвал Разбойного приказа. Королевский посол, этого так просто на плаху не потащишь. Тем более учитывая, что союз с варшавским двором Москве просто необходим. Тот самый случай, когда вчерашние враги вынуждены стать друзьями, чтобы противостоять общему противнику. Опять же войско московское уж вовсю собирается.

Так что вопрос серьезный. И судьбу этого француза теперь оба двора решать будут, да так, чтобы ни одной из сторон урону не было. Задал задачку, паразит.