Во время Гражданской войны массовое дезертирство было одной из острейших проблем Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). Осенью 1919 г. из Красной Армии дезертировало солдат в несколько раз больше, чем служило всего в белогвардейских армиях. В период с июня 1919 по июнь 1920 г. из армии дезертировало до 2,6 млн человек, только на Украине было выявлено до 500 тыс. дезертиров (59). Однако громадные мобилизационные ресурсы и жесткие меры по отношению к дезертирам позволяли большевикам с легкостью восполнять эти потери. По приказам Льва Троцкого производились массовые расстрелы солдат и командиров «дрогнувших» частей и дезертиров под Казанью (Свияжск) и на других фронтах. Из сообщения Троцкого (осень 1918 г.): «Причина постыдных неудач на Воронежском фронте — в полной распущенности восьмой армии. Главная вина лежит на комиссарах, не решавшихся принимать крутые меры… Полевые трибуналы приступили к работе. Произведены первые расстрелы дезертиров. Объявлен приказ, возлагающий ответственность за укрывательство дезертиров на совдепы, комбеды и домохозяев… Надеюсь, что перелом будет достигнут в короткий срок». За подписью председателя Революционного военного совета Республики в 1918–1919 гг. на всех фронтах массовыми тиражами издавались листовки, призывающие к борьбе с дезертирами: «Дезертиры — помощники Колчака». «Стой, дезертир! Скажи, кто ты таков? Вспомни, как ты зовешься? Подумай, каков твой долг?». «Дезертир — это человек, который в трудную минуту покидает своих собратьев, стремясь прежде всего спасти свою шкуру…» «Стой, товарищ! Прочти внимательно, что здесь написано. Совет Рабоче-Крестьянской Обороны, — председатель которого Ленин, — постановил: чтобы дезертиры и все уклонившиеся от призывов на военную службу немедленно явились в ближайший к месту их нахождения Военный Комиссариат» (60).

Массовым было дезертирство и во время Великой Отечественной войны. По разным оценкам, в 1941–1945 гг. из рядов Красной Армии дезертировало 1,7–2,5 млн человек, включая перебежчиков к противнику. (Перебежчики на сторону врага составляли 1,4–1,5 % от числа военнопленных — около 40 000 человек.) Военными трибуналами осуждено за дезертирство 376 300 человек. Не разыскано дезертиров, бежавших из действующей армии, 212 400 человек. Около 500 тыс. человек, призванных по мобилизации в первые дни войны, пропали без вести и не явились в воинские части (61: Гл. 5).

8 февраля 1942 г. прокурор СССР В.М. Бочков представил Сталину доклад о преступности в Красной Армии за первые месяцы войны, впервые опубликованный в журнале «Коммерсантъ Власть», № 4 (958), 30.01.2012 г. За шесть месяцев войны, писал прокурор, «Военными трибуналами осуждено 90 322 военнослужащих… Из общего числа осужденных Военными трибуналами приговорены к ВМН — расстрелу 31 327 чел. и 58 995 к лишению свободы». Удивительными выглядят сроки расследования дел: «Более половины дел, — сообщал Бочков, — расследовалось в срок до 1 дня, а в срок до 5 дней были расследованы 80,6 % всех законченных следствием дел». В докладе отмечалось, что «…массовые случаи дезертирства имели место главным образом из маршевых частей во время их передвижения на фронт. Значительное количество военнослужащих разбежались во время воздушных бомбардировок эшелонов». «Побеги с поля боя совершаются в подавляющем количестве случаев из трусости и желания спасти собственную шкуру. Чаще всего побеги с поля боя имели место в частях только что прибывших на фронт и еще не обстрелянных. Отрицательно сказывалось укомплектование на фронте целых подразделений из только что прибывшего пополнения. В первые месяцы войны наблюдались случаи массовых побегов с поля боя вследствие проявления паники и трусости со стороны некоторых командиров. Отдельные случаи такого порядка имеют место и в настоящее время».

С началом войны в СССР возрос уровень преступности. В 1942 г. число преступлений выросло на 22 % по сравнению с 1941 г., в 1943-м рост составил 21 % по сравнению с предыдущим годом, а в 1944-м — 8,6 %. Только в 1945 г. наметилось некоторое снижение уровня преступности. При этом наибольший прирост дали тяжкие преступления. Если во второй половине 1941 г. на неоккупированной территории было зарегистрировано 3317 убийств, то в 1944-м — уже 8369, а число разбойных нападений и грабежей выросло соответственно с 7499 до 20 124. Бандитские группы пополнялись дезертирами с фронта и уклонистами. По данным Отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР, с июня 1941 г. по сентябрь 1944 г. было арестовано 1 666 891 уклонистов и дезертиров (62: 92).

Осенью 1941 г. чекисты с тревогой констатировали, что дезертиры начали объединяться в группы. Одну из таких групп организовали четверо красноармейцев, дезертировавших в октябре 1941 г. из войсковой части, находившейся в районе Волхова. С собой они унесли две винтовки, два револьвера, две гранаты и вернулись на родину в Чухломской район Ярославской области. Там они поселились в вырытой в лесу землянке, начали терроризировать местное население и ограбили несколько государственных складов. Сотрудники НКВД в феврале 1942 г. попытались ликвидировать банду. В результате операции погибло восемь сотрудников правоохранительных органов и один из бандитов. Остальных преступников задержали через несколько суток. Всего же в 1942 г. в Ярославской области при задержании дезертиров погибло десять сотрудников НКВД. При этом было ликвидировано 47 бандитских групп, убито 10 и арестовано 158 дезертиров. В ходе операций изъято 7 автоматов, 58 винтовок, 46 охотничьих ружей, 55 револьверов, 26 гранат и 3892 патрона. Осенью 1942 г. в лесах и болотах Владимирской области начали действовать вооруженные группы «торфяников», ликвидировать которые правоохранительные органы смогли лишь к концу войны. Наибольшее число дезертиров было в 1941 и 1942 гг. Только за 1942 г. в Горьковской области были выловлены и осуждены 4207 дезертиров, при этом были задержаны далеко не все.

В послевоенные годы жители вспоминали о целых лесных районах, в которых скрывались беглецы из армии и уклонисты. Дезертиры, имея оружие, совершали дерзкие набеги на населенные пункты. Так, в один из майских дней 1942 г. группа пьяных дезертиров средь бела дня напала на деревню Ломовка. Выйдя на центральную улицу, они открыли шквальный огонь по домам местных активистов: председателя сельсовета, его секретаря и комсомольцев-колхозников. Активисты успели укрыться, при обстреле погибла рядовая колхозница, а дезертиры ушли безнаказанными. В первые месяцы того же года дезертирами был совершен ряд убийств в Сергачском, Городецком и Борском районах Горьковской области. В городе Муром бандиты, дезертировавшие из Красной Армии с оружием, только при ограблении одного дома убили шесть человек. При этом погибла вся семья эвакуированного из Ленинграда профессора Буйновского.

Заместитель начальника УНКВД Горьковской области М.С. Балыбердин писал секретарю. обкома: «В ряде районов партийно-политическая работа в направлении усиления революционной бдительности проводится совершенно недостаточно. Например, в Краснооктябрьском районе оперативной группой областного управления милиции выявлено и задержано свыше 50 дезертиров и уклоняющихся от призыва в Красную Армию. При проведении операций установлено проявление группового дезертирства, сочувственное отношение части населения к пойманным дезертирам, укрывательство дезертиров, в том числе местными активистами, демонстративные проводы пойманных дезертиров» (63).