Рейнджер опустил голову на край кровати.

Джонни убрал пульт на тумбочку, потянулся к псу и потрепал его за ушами.

В тот момент, где ему показалось, что они ничего не пропустят в сюжете, он пробормотал:

— Если тебе требуется пространство, детка, бери его.

Она толкнулась глубже в него, наклонила голову и поцеловала его грудь, затем потерлась щекой и пробормотала:

— Спасибо, милый.

— Воспользовавшись им, чувствуй себя в безопасности. Но просто к сведению, если тебе нужно выговориться, даже если ты на меня злишься, и нам нужно что-то решить, выскажи мне все. Я рядом. Я выслушаю. Будешь ли ты разговаривать со мной, огрызаться или кричать. Я выслушаю. И мы во всем разберемся.

На это она его не поцеловала.

Она повернула голову и уткнулась в него лицом, как сонная кошка или новорожденный малыш.

Сердце Джонни сжалось, а затем еще сильнее, когда она прижалась щекой к его груди и прошептала:

— Хорошо, häschen.

Она запомнила.

Запомнила, как бабушка называла его.

И вернула ему это прозвище.

Он смотрел на экран телевизора и ничего не видел, просто пытался вспомнить, как дышать.

Когда Рейнджер лизнул его запястье, голос вернулся к Джонни, и он пробормотал:

— Так, парень. Лежать.

Без промедления Рейнджер с собачьим стоном соскользнул вниз с края кровати и исчез.

— Хочешь вина? — спросил Джонни у Из.

— Через секунду, — ответила она.

Он начал вычерчивать узоры на ее бедре и ягодице.

Она вздохнула и прижалась ближе.

Так-то лучше.

Джонни улыбнулся телевизору.

Затем досмотрел отличный сериал, обнимаясь в постели со своей женщиной.

Глава 17

Новый участник

Джонни

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЕШЬ?

У Джонни совершенно не было на это времени.

Это происходило на следующее утро, и им обоим пора было уходить. Джонни должен был пойти разобраться с лошадьми, а Иззи — на работу.

Десять минут назад он услышал стук ее каблучков по полу, когда она шла по коридору, появившись на его кухне при полном параде.

Он оторвался от приготовления яичницы, чтобы насладиться видом Из в темно-синем платье до колен, с короткими рукавами.

Дело в том, что оно плотно облегало ее фигуру, а по верхней части груди шла полоска прозрачного материала темно-синего цвета, и еще одна — на пару дюймов выше подола, что придавало сексуальности.

А бежевые туфли-лодочки на шпильках выглядели профессионально, но все равно призывали его трахнуть ее.

Несмотря на овладевшее им непреодолимое желание, они должны были скоро отправиться по делам, поэтому Джонни вместо этого рассказал о своих планах в отношении ее сестры, выкладывая яичницу на тарелку к тосту и бекону, передал ей и сделал себе точно такую же порцию, а затем, стоя, начал есть, объясняя, как все будет происходить.

Иззи держала свою тарелку перед собой, ее глаза, устремленные на него, становились все больше и больше, и на середине разговора он смутно заметил, что она перестала есть. Просто стояла, держа тарелку и уставившись на него. Но ему нужно было успокоить ее, чтобы иметь возможность вместе поговорить с Адди, и тогда обе его девочки смогут выбросить из головы пару тяжелых мыслей.

Проблема заключалась в том, что на протяжении всего разговора, у него перед глазами стояла лишь Из в этом платье и этих туфлях, и в глубине сознания он воображал о том, что сделает с ней в них, поэтому не уделял пристального внимания на то, что ее глаза становились все больше и больше, и она перестала есть.

— Оплачу услуги адвоката, — ответил он на ее вопрос.

— Она не позволит тебе, Джонни.

— Мы поговорим с ней об этом, я изложу суть дела, и посмотрим, что она скажет, — сказал он, доедая тост.

— Нет. Серьезно. Она не позволит тебе этого, — повторила Иззи.

— Если она откажется, тогда я предоставлю ей беспроцентный заем. Мы можем установить удобный для нее график платежей. И ей не нужно будет беспокоиться об этой проблеме.

— С этим вариантом тоже могут возникнуть проблемы, — ответила Иззи.

Он взял последний ломтик бекона и сказал:

— Вот тут-то в игру вступаешь ты.

— Я не очень преуспела в уговорах Адди делать то, чего она не хочет. Например, я говорила ей порвать с Перри примерно семьсот десять раз, прежде чем он попросил ее выйти за него замуж. И умоляла девятьсот десять раз не выходить за него замуж. Сам видел, что из этого вышло.

— Давай попробуем, — предложил он.

— Ты владеешь другой недвижимостью?

По внезапной смене темы Джонни догадался, что они попробуют, поэтому кивнул, прожевал последний кусочек бекона и поставил тарелку в раковину, чтобы залить ее водой.

— Во множественном числе? — спросила она странно сдавленным голосом.

Не видя ее в сексуальном образе деловой женщины, разум Джонни вернулся в настоящее, и он медленно повернулся к ней, наконец-то, увидев, что она стоит с тарелкой недоеденной еды, поднятой перед ней.

— Да, — подтвердил он, удивляясь, почему она смотрела на него так, будто у него выросла вторая голова, и, не зная, остаться ли ей на месте или, закричав, в ужасе броситься бежать так быстро, как только возможно.

— Сколько? — спросила она.

— Два дома. Точнее, три, если считать мельницу. Вообще-то, четыре, но это больше похоже на три с половиной, так как хижина принадлежит нам с Тоби. Тем не менее, мы поделили дома. Он получил хижину. А я мельницу. Так что, на самом деле она его. Но он постоянно отсутствует, поэтому всякий раз, когда мне нужно, я езжу в хижину.

— В хижину?

— Рыбацкая хижина, которой мы владеем на озере Шанти Холлоу.

— Настоящая хижина?

— В некотором смысле.

— Как хижина может быть в некотором смысле?

— Последние сорок пять лет за ней присматривали только мужчины.

— И какой же смысл придает это хижине?

— Она в тысячу триста квадратных футов, — пояснил он.

Она посмотрела в свою тарелку,