В правом кармане Маркелова лежал кусочек сахара. Сладкое он не любил, точнее, отвык от него, воспринимая как органический яд. При длительном употреблении оно не только отнимает годы, но и притупляет интуицию. Им можно воспользоваться, но только изредка, в этом случае наступает резкое обострение всех органов чувств.

Вытащив из кармана кусок рафинада, Захар положил его под язык, как делает сердечник с таблеткой валидола, и тотчас почувствовал, как капилляры, будто изголодавшись, жадно всосали в себя сладость, быстро распространяя ее по вегетативной системе.

Сигнал, полученный в подсознании, многократно усилился, Маркелов будто приобрел дополнительное видение.

Конечно, как же он не догадался сразу!

Через окна ресторана он видел, что Покровский уже садился в «Лексус», и Чанышев, угодливо распахнув дверцу, бросает короткие взгляды по сторонам. И когда Покровский устроился, он дал короткую отмашку левой рукой, разрешая машине выезжать за ворота.

Маркелов отчетливо ощущал, что Покровский здесь ни при чем. Тут что-то другое. Ага, вот оно в чем дело! Вскочив, Захар подошел к торшеру, стоящему в углу. Сигнал опасности поступил именно отсюда, но он еще не до конца разобрался с собственными ощущениями. Следовало целиком полагаться на подсознание, на ту первоначальную картину, что воспроизводил мозг. Но логика и жизненный опыт безжалостно размывали картинку, что выдавало ему подсознание, навязывая искаженное видение, искривленное дневными заботами и впечатлениями.

Нет, следует вернуться назад! Иначе и неясная картина может быть безвозвратно утрачена. Маркелов сделал три глубоких вдоха. Подкорка, наполненная кислородом, заработала на пределе, высветив в подсознании первоначальную картину. Теперь он знал, что искал, — небольшой цилиндрический предмет. Хотя и не видел его ни разу, но чувствовал, из какого материала должна быть изготовлена его оболочка. Именно она отправляла сигналы, которые теперь он словно видел воочию. Вот только излучаемые волны были не особенно четкие, а потому он никак не мог отыскать источник их излучения.

«Нужно говорить громко», — догадался Маркелов.

— Где?! — выкрикнул он, поворачиваясь во все стороны.

Беляев недоуменным взглядом посмотрел на начальника службы безопасности.

— О чем ты?

— Мне кажется, что он печется о собственных интересах, — так же громко сказал Маркелов.

И почувствовал, как невидимый источник, активизировавшись, стал испускать в пространство сильные волны. Натыкаясь на предметы, волны не разбивались о твердую поверхность, а обтекали их, уверенно проникали сквозь них.

— Ты так считаешь? — недоуменно таращился Беляев на начальника службы безопасности.

Захар, не обращая внимания на генерального, уверенно направлялся к источнику волн. Теперь он был убежден, что находится от него всего лишь на расстоянии двух метров. Но вот только где именно он скрывался: кожаный диван, торшер… Сигнал, полученный из подсознания, яркой вспышкой на мгновение высветил предмет. Рядом какие-то знаки, очень напоминающие магические. Потребовалось еще несколько секунд, чтобы разгадать — это всего лишь рисунки на обоях. Предмет находился за картиной! Сделав два шага, Маркелов уверенно сунул руку за картину и вытащил небольшой цилиндрический предмет.

Радиозакладка!

В свое время он сам не однажды устанавливал подобные штуки. Выглядели они по-разному, но большинство именно так, цилиндрические, часто имитировались под обыкновенные ручки. Подобные предметы не вызывают никаких подозрений, бросил во время переговоров на стол и пошел себе дальше, а хитроумная аппаратура между тем считывает всю информацию.

— Да! — громко сказал Маркелов, поднося палец к губам. — Я бы на вашем месте не стал этому верить.

Лицо Беляева вытянулось. Взяв протянутый ему цилиндр, он с интересом принялся его рассматривать. С одной стороны цилиндра виднелись три крохотных отверстия. Указав на них пальцем, он вопросительно посмотрел на Маркелова.

Захар молча прикрыл глаза. На лице Бориса Алексеевича изобразилась масса чувств — Маркелов увидел, что он был близок к тому, чтобы разломить предмет на две части. Благоразумие взяло верх. Аккуратно повертев его в руках, он бережно вернул цилиндр Маркелову.

— Значит, по-твоему, я не должен ему доверять? — громче обычного спросил Беляев.

Маркелов взял цилиндр и положил его за картину.

— Вы же знаете, есть такая пословица «не верь единожды солгавшему». Я бы на вашем месте поостерегся.

— А тебе не показалось, что он был напуган? — умело подыгрывал Борис Алексеевич.

— Покровский всегда славился изощренным трюкачеством, так что ничего удивительного в этом нет.

Маркелов как бы случайно посмотрел в окно. На улице ничего настораживающего. Глупо было бы полагать, что из окон одной из машин, припарковавшихся неподалеку, будет торчать инерционная антенна.

— А что ты думаешь по поводу «крота» в нашей конторе?

— Борис Алексеевич, неужели вы думаете, что это может быть правдой? — голос Маркелова звучал почти возмущенно. — Вам же известно, с какой тщательностью мы подбираем людей! Прежде чем они попадают в нашу компанию, мы изучаем их рекомендации, справляемся о них по месту их прошлой работы, проверяем их прежние связи, выявляем на причастность к разведке, организованной преступности. Они проходят через целый комплекс проверки, прежде чем получают допуск к работе в нашей компании! Даже после того, как они устраиваются, мы все равно не прекращаем проверки. Ведь нередко бывает так, что иные связи выявляются позже. Вы же все это знаете, Борис Алексеевич!

— Я-то знаю, но все-таки чем черт не шутит! — с некоторым сомнением ответил Беляев. Он активно втянулся в игру, словно всю жизнь передавал дезинформацию. Большой человек даже в мелочах должен оставаться профессионалом. — Ведь могут же как-то проскочить!

— Это совершенно исключено. Нашу систему безопасности преодолеть трудно, вы ведь знаете, что у нас работают настоящие профессионалы. Волкодавы! — с заметной гордостью сказал Маркелов. Здесь он совершенно не лукавил. — Едва только по поводу кого-либо из сотрудников возникает хотя бы малейшее сомнение, он тотчас попадает в оперативную разработку. Проходит глубокий уровень проверки.

Сказанное тоже было правдой. Подобные меры предосторожности были не беспричинны. За время работы в «Российском ковчеге» было три таких случая. Легенды агентам составлялись профессионалами, а потому сразу выявить в них слабые места не удалось. Только после того, как они устроились в компанию и зашевелились, удалось выйти на агентурную сеть.

Беляев нервно забарабанил пальцами по столу. Свою роль он отыграл полностью. Сейчас впору опускать занавес. Конец первого акта.

— Хорошо. Проверь все как следует. Мне нужно ехать, — поднялся Беляев. — У меня очень ответственная встреча в Счетной палате.

Маркелов не раз отмечал такую закономерность: стоит только рядовому сотруднику чаще других перешагивать порог кабинета первого лица компании, как происходит его внутренняя переоценка и он невольно начинает завышать свою значимость. Что тогда говорить о тех людях, в обязанности которых входят ежедневные контакты с руководством! В особом положении находится секретарь, чей долг следить за распорядком дня и за порядком на столе шефа. Так что секретарь в серьезной фирме весьма значительная фигура, именно он регулирует доступ к телу генерального директора и расположения секретаря добиваются даже заведующие отделами. В табели о рангах такой человек занимает весьма высокий статус, а потому даже на начальника службы безопасности секретарь посматривает с некоторым чувством превосходства. А если секретарь к тому же еще и женщина!