кто-нибудь обязательно остановится, чтобы помочь мне. Добраться туда будет нелегко в такую погоду, но это может быть мой единственный вариант.

Приняв решение, я бегу в сторону холла, отмечая каждую комнату, которую благополучно прохожу.

Гостиная.

Дамская туалетная комната.

Библиотека.

Как только я дохожу до холла, включается свет. Свет заливает дом, так же внезапно, как когда он погас. Тени, которые секунду назад были вокруг меня, исчезают, как призраки. Я останавливаюсь, осознавая, что что-то есть позади меня, что когда-то было скрыто тенью, а теперь нет.

Лен.

Он выпрыгивает из-за угла с поднятым ножом и мчится вперед. Я роняю фонарь и падаю на пол – движение, вызванное скорее неожиданностью, чем стратегией. Застигнутый врасплох, движения Лена не столь проворны, поэтому я успеваю схватить его за лодыжку. По сути, я схватила Кэтрин, поэтому повалить ее на пол мне не составляет труда.

Лен падает.

Нож выпадает из его рук.

Мы боремся, карабкаясь друг на друга, наши конечности переплетаются. Я протягиваю руку и касаюсь кончиками пальцев рукояти ножа. Лен хватает меня за руку, выдергивая нож. Теперь он на мне сверху, давит, тело Кэтрин довольно тяжелое. Под ним я вижу, как его рука тянется мимо моей к ножу, схватив его.

Затем мы катимся по холлу.

Меня переворачивает на спину.

Лен снова на мне сверху, оседлав меня за талию, поднимая нож.

Все мое существо сжимается, когда нож парит в воздухе, и я жду, когда он ударит меня, хотя я надеюсь, что этого не произойдет, но я знаю, что это неизбежно. Страх прижимает меня к полу. Как будто я уже мертва, теперь просто труп, тяжелый и неподвижный.

Внезапно сзади кто-то схватил Лена за руки и отдернул его назад.

Нож выпадает из его рук.

Когда его отталкивают от меня, я вижу, кто это сделал.

Эли.

Позади него распахивается входная дверь, впуская порыв ночного воздуха и дрожащие капли дождя. Эли захлопывает ее и, держа Лена в своих руках, смотрит на меня сверху вниз.

– Я получил твое сообщение. Ты в порядке?

Я остаюсь на полу, все еще такая же тяжелая, словно мертвая, и киваю.

– Хорошо, – говорит Эли. – А теперь не могли бы вы рассказать мне, что, черт возьми, здесь происходит?

Я соглашаюсь начать разговор после того, как Эли помогает мне привязать Лена к стулу в гостиной. Поскольку в его сознании она все еще Кэтрин, требуется некоторое убеждение. В конце концов, он соглашается с этим только потому, что только что видел ее на мне, размахивающую ножом.

Но теперь Лен связан веревками, достаточно туго, чтобы он не мог освободиться, как сделал это в спальне. А Эли и я в гостиной, наблюдаем за лосем на стене, сидя друг напротив друга.

– Сколько ты сегодня выпила? – спрашивает Эли.

– Чертову кучу, – я смотрю ему в глаза, жду, пока он моргнет. – Но это не значит, что все, что я собираюсь тебе сказать, – ложь.

– Надеюсь, что нет.

Я продолжаю ему все рассказывать.

Я начинаю с преступлений Лена, используя в качестве доказательства водительские права и пряди волос девочек, вытащенные из-за доски в подвале. Теперь эти улики лежат на журнальном столике между нами. Бросив взгляд, Эли сказал мне, что больше не хочет на них смотреть, но его взгляд продолжает скользить по фотографиям Меган Кин, Тони Бернетт и Сью Эллен Страйкер, пока я рассказываю, как я узнала, что сделал Лен.

– Тогда я его убила, – говорю я.

Эли, еще раз украдкой взглянув на удостоверения личности, потрясенно смотрит на меня.

– Он утонул, – сказал Эли.

– Только потому, что я утопила его.

Я удерживаю его поразительное внимание, когда описываю события той ночи, подробно рассказывая каждый шаг моего преступления.

– Почему ты говоришь мне это сейчас? – спрашивает Эли.

– Потому что иначе ты не поймешь смысл всего остального, – говорю я.

Все остальное – это то, что происходит на озере Грин. Опять же, ни одна деталь не упущена, и ни одна крупица моего плохого поведения не упущена из виду. Я надеялась, что, признавшись во всем, я почувствую себя такой же очищенной, как грешник после исповеди. Вместо этого я чувствую только стыд. Я совершила слишком много ошибок, чтобы винить только Лена.

Эли слушает непредвзято. Перейдя к части о том, как Лен завладел телом Кэтрин, я говорю:

– Ты был прав. Что-то обитало в озере. Я не знаю, во всех ли водоемы такое существует, или только в озере Грин, или это что-то особенное в Лене. Но это правда, Эли. И это происходит прямо сейчас.

После этого он ничего не говорит. Он просто встает, выходит из гостиной и идет туда, где Лен. Их голоса доносятся до меня, слишком тихие, чтобы их можно было разобрать.

Проходит десять минут.

Потом пятнадцать.

Эли разговаривает с Леном двадцать минут. Часть времени я сидела, вслушиваясь, но прошло уже достаточно долго времени, чтобы забеспокоиться, что он мне не верит. Или, что еще хуже, верит в любую ложь, которую ему говорит Лен.

Я задерживаю дыхание, когда Эли, наконец, возвращается в комнату и садится.

– Я тебе верю, – говорит он.

– Я… – я изо всех сил пытаюсь говорить, чувствуя одновременно волнение, удивление и облегчение. – Почему? Я имею в виду, что тебя убедило?

Эли вытягивает шею, чтобы бросить взгляд в дальний угол, где Лен.

– Она… извини, он… признался.

Это слово – он – говорит мне, что Эли серьезен. Знание того, что он верит мне, приносит мне облегчение, и в эту минуту я бы упала в обморок от измождения, если бы не последнее, что мне нужно было сказать ему.

Мой план на будущее.

Опять же, я пошагово объясняю ему все, отвечая на все вопросы Эли и обращаясь к каждому из его беспокойств.

– Это единственный способ, – говорю я ему, когда закончила говорить.

В