Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шелковое вливание. Именно так, как Лен описал это. Как воздух и вода, вместе взятые. Нечто невесомое, но в то же время такое тяжелое.
Чем больше он входит в меня, тем более вялой я себя чувствую. Вскоре у меня кружится голова. Потом слабость. Потом мне перекрывает дыхание. Затем – о, Боже – я тону в жуткой смеси воды и воздуха и самого Лена, его сущность наполняет мои легкие, пока я не слепну, задыхаюсь и падаю на дно лодки.
На секунду все пропало.
Я не чувствую ничего.
Наконец-то полное забвение, которого я жаждала четырнадцать месяцев.
Затем я прихожу в себя, пораженная, как будто кого-то вернули к жизни с помощью сердечно-легочной реанимации. Мое тело содрогается, когда я вдыхаю, а затем выдыхаю. Мои глаза открываются, глядя на небо, которое на восходе солнца стало розовым, как сахарная вата. Рядом со мной сидит Лен.
Только это уже не Лен.
Это Кэтрин Ройс.
Я знаю, потому что она бросает на меня такой же широко раскрытый взгляд ужаса, который я видела, когда она вернулась к жизни в день нашей первой встречи.
– Что сейчас произошло? – говорит она, и ее голос снова безошибочно принадлежит ей.
– Он вне тебя, – говорю я.
Ясно, что Кэтрин достаточно осведомлена о ситуации, чтобы понять, что я имею в виду. Касаясь своего лица, горла, губ, она говорит:
– Ты уверена?
– Да.
Лен сейчас внутри меня. Я чувствую его там, агрессивного, как вирус. Я могу быть похожей на себя, но внутри я больше не являюсь собой.
Я меняюсь.
И очень быстро.
– Вот что мне нужно, чтобы ты сделала.
Я говорю быстро, опасаясь, что долго не смогу контролировать свой голос. Лен уже проникает в мою систему. Он делал это раньше. У него есть опыт. Теперь он знает, как контролировать чужое тело.
– Отправляйся на лодке к Буну. Эли будет там. Скажи им, что ты заблудилась в лесу. Бун может тебе не поверить, но Эли поможет его переубедить. История в том, что вы с Томом подрались, ты пошла в поход и заблудилась, хотя Том думал, что ты его бросила.
Я закашлялась звуком наждачной бумаги.
– Ты в порядке? – говорит Кэтрин.
– Я в порядке.
Я замечаю перемену в своем голосе. Это я, но уже другая. Как запись, которая была немного замедлена.
– Том в подвале дома Фитцджеральдов. Хотя я не знаю наверняка, согласится ли он с твоей историей, я думаю, что да. Теперь позволь мне развязать тебя.
Требуются усилия, чтобы развязать веревку на запястьях Кэтрин. Лен начинает овладевать мной. Мои руки неловки и онемели, и внезапные случайные мысли проникают в мой мозг.
Не делай этого, Си.
Пожалуйста, не надо.
Мне удается достаточно ослабить веревку, чтобы Кэтрин сделала все остальное. Пока она высвобождает руки из ограничителей, я приступаю к осуществлению своих собственных планов. Это нелегко. Только не тогда, когда Лен становится громче в моей голове.
Не надо, Си.
Ты обещала.
Мое зрение затуманилось, и мое восприятие отключено.
Такое чувство, как будто я пьяна.
Только это не имеет никакого отношения к алкоголю. Это все Лен.
Поскольку он сопротивляется каждому моему движению, мне требуется три попытки, чтобы схватиться за веревку, прикрепленную к якорю. Завязать ее вокруг лодыжки требует теперь от меня еще больше усилий.
– Помни… – я делаю паузу. Выдавливание из себя этого единственного слова заставляет меня затаить дыхание. – Скажи им, что ты заблудилась. Что ты не знаешь, что со мной случилось.
– Подожди, – говорит Кэтрин. – Что ты собираешься сделать?
– Я буду пропавшей без вести.
Я поднимаю якорь и, прежде чем Кэтрин – или Лен – попытаются остановить меня, прыгаю в холодные глубины озера Грин.
Я погружаюсь.
Холодно.
Глубже.
Темно.
Очень темно.
Темно как гробу, а я погружаюсь на дно. Я была глупа, полагая, что мое погружение будет мягким – медленное, неумолимое падение, похожее на погружение в сон. По правде говоря, я чувствую хаос. Я пробираюсь сквозь черную воду, якорь все еще прижимается к моей груди. Через несколько секунд я достигла дна, и столетиями накопленный осадок никак не смягчил удар.
Я приземляюсь на бок в извержении ила, и якорь вылетает из моих рук. Я хватаюсь за него, ослепнув в темных, грязных глубинах, когда мое тело начинает подниматься. Ему уже не хватает воздуха, и мне приходится бороться, чтобы не размахивать руками и не брыкаться ногами.
Но я все равно пытаюсь барахтаться.
Вернее, Лен пытается.
Его присутствие похоже на лихорадку, одновременно холодную и горячую, пробегающую по моим конечностям, двигающая ими против моей воли. Я кружусь в темноте, не зная, всплываю я или тону. Все еще слепая и неуклюжая, моя рука находит веревку, натянутую между моей лодыжкой и якорем.
Я хватаюсь за нее, в то время как Лен пытается оторвать мои пальцы, его бурлящий голос звучит у меня в голове.
Отпусти, Си.
Не заставляй меня оставаться здесь, чертова сука.
Я держусь за веревку, используя ее, чтобы вернуться к дну озера. Достигнув конца веревки, я хватаюсь за якорь, подношу его к груди и перекатываюсь на спину. Теперь, когда я здесь, это кажется неизбежным.
Это правильно.
Там же, где похоронены Меган Кин, Тони Бернетт и Сью Эллен Страйкер.
Мои конечности онемели, хотя я не знаю, то ли это от страха, то ли от холода, то ли из-за Лена. Он так отчаянно пытается выбраться на поверхность. Мое тело неудержимо дергается на дне озера. Он это делает.
Но это бесполезно.
На этот раз я сильнее.
