Потому что я даю Лену именно то, что он хотел, когда был жив.

Мы будем только вдвоем.

Останемся здесь навсегда.

Вскоре Лен сдается. У него нет выбора, потому что теперь это тело, которое мы делили на двоих, исходит на нет. Мое сердцебиение замедляется. Мои мысли меркнут.

Затем, когда все силы покидают меня, я открываю рот и впускаю в себя темную воду.

Движение.

В темноте.

Я чувствую это на дальнем краю своего сознания. Два фрагмента движения, идущие в разных направлениях. Что-то приближается, а что-то ускользает.

Движение, которое остановилось, переместилось на мою лодыжку, чувствую легкое прикосновение, когда оно разматывает веревку, завязанную там.

Потом меня поднимают.

Вверх, вверх, вверх.

Вскоре я всплываю на поверхность, и мои легкие начинают работать сверхурочно, каким-то образом делая два дела одновременно. Взламывая воду, глотая воздух. Как будто струя воды движется по мне вверх и вниз. Потом все заканчивается, воды я больше не чувствую в себе, только сладкий, благословенный воздух.

Теперь я чувствую больше движения. Что-то набрасывается на мои плечи и сжимается вокруг груди, пока я не парю.

Я открываю глаза и смотрю на небо, которое ослепительно розовое.

Мои глаза.

Я это чувствую.

Мое тело, содержащее только мои мысли, мое сердце, мою душу.

Лен ушел.

Я знаю это так же, как больной человек может сказать, что его лихорадка спала.

Лен перелился из одного сосуда – меня – в другой.

В озеро Грин.

Место, откуда он пришел и где, надеюсь, останется навсегда.

Я отворачиваюсь от неба к человеку, плывущему рядом со мной. Кэтрин сияет, ее улыбка ярче и красивее, чем на любой фотографии, на которой она когда-либо была.

– Не волнуйся, – говорит она. – Но я думаю, что ты чуть не утонула.

***

– Что мы собираемся рассказать людям? – Том говорит Кэтрин. – Я пытался сохранить все в секрете, но стало известно, что ты пропала без вести. В дело вмешалась полиция.

Он смотрит в мою сторону, его взгляд не совсем обвиняющий, но достаточно острый, чтобы понять, что он все еще раздражен, несмотря на то, что Кэтрин вернулась благодаря мне в буквальном смысле в прежнем состоянии. Она ясно дала ему это понять, когда мы вернулись в подвал дома Фитцджеральдов. Сначала Том выглядел готовым убить нас обоих. Но как только Кэтрин начала рассказывать отрывки из их жизни, которые могла знать только она, он очень обрадовался, что она вернулась. Нельзя сказать, что и меня он теперь тоже рад видеть.

Теперь мы втроем с Эли сидим в гостиной Ройса. Том и Кэтрин оба только что приняли душ и переоделись. Я в спортивной одежде Versace, позаимствованной у Кэтрин, которая настолько же удобна, сколь и нелепа.

– Мы должны рассказать им легенду, максимально близкую к правде, – говорю я. – Вы двое поссорились.

Кэтрин поворачивается к мужу и смотрит не него удивленно.

– А мы сорились?

– Ты меня ударила, – говорит Том, наклоняется, чтобы был виден синяк под его глазом. – Ну, он это сделал.

Имя Лена не было произнесено ни разу с тех пор, как мы с Кэтрин вернулись. Я подозреваю, что им неудобно признавать человека, который, во всех смыслах, обладал ею.

Я отношусь к этому спокойно. Я больше не хочу слышать его имя.

– Полиция поверит, что после драки Кэтрин в ярости сбежала, – говорю я. – Она ушла в долгий поход в горы, бросив все.

– И она заблудилась в лесу, – говорит Том.

Я отвечаю кивком.

– Ты думал, что она ушла от тебя, поэтому ты и не сообщал о ее исчезновении, и не размещал это фото в Instagram. Ты был слишком смущен, чтобы признать, что ваш брак разваливается.

Кэтрин трогает синяк на лице мужа.

– Бедный Том. Должно быть, это было так тяжело для тебя.

– Я думал, ты пропала навсегда, – говорит он с дрожью в голосе и со слезами на глазах. – Я понятия не имел, как вернуть тебя.

– Я пыталась, – говорит Кэтрин. – Я так старалась держать себя в руках, не позволять ему поглотить меня.

– Так ты знала, что происходит? – спросил Эли.

– Вроде, как бы, что-то вроде того, – Кэтрин обнимает себя, словно похолодела от воспоминаний. – Очевидно, что были вспышки амнезии. В одну минуту я была в порядке, в следующую я просыпалась где-то, не помня, как я туда попала. Потом было это странное шестое чувство. Я знала то, что не могла знать. Твой номер телефона, Кейси, например. Или тот бинокль на твоем крыльце. У меня никогда не было бинокля. Я никогда не увлекалась орнитологией. Но когда я его увидела, у меня вдруг возникли воспоминания о том, как я его покупала, как держала в руках, как смотрела на деревья за озером прямо с этого крыльца.

Я сама похолодела, когда Кэтрин рассказала нам, каково это, когда кто-то другой медленно берет на себя управление тобой. Хоть я тоже испытала это, я, по крайней мере, знала, что происходит. Кэтрин казалось, что она сходит с ума.

– Я не совсем понимала, что происходит, до той ночи, когда я посмотрела информацию про озеро в Интернете. Я чувствовал себя глупо, когда искала про озера с привидениями и призраками в зеркалах. Но потом я нашла истории о других людях, переживших то же, что и я. Странные воспоминания о вещах, которые они никогда не испытывали, и внезапная слабость, и это чувство, что они медленно теряют контроль над собой. Вот тогда я поняла, что происходит.

Это также оказалось моментом, свидетелем которого я была с другой стороны озера. Наблюдая за тем, как Кэтрин пристально смотрит на компьютер, я видела на ее лице шок.

– Ты должна была мне сказать, – говорит Том.

– Ты бы подумал, что я сошла с ума. Именно так я себя и чувствовала. Поэтому я поцеловала тебя в щеку и предложила вернуться в постель. Я знаю, это звучит глупо, но я надеялась, что