импланта с тем, чтобы разобраться позже. Как же надоело быть недоучкой! При этом все утверждают, что учиться ему еще не одну сотню лет. Долго. Но раз нет другого выхода — придется. Странник тяжело вздохнул.

В этот момент его настиг отчаянный зов вассалов. В Клане что-то случилось, и что-то очень серьезное. Когда он разобрался, что на Землю Сталина собираются прорываться ракшасы, то сильно разозлился. Опять эти твари лезут, куда их не просят, и гадят! Ну что ж, придется прийти и преподать им хороший урок, который они однозначно запомнят. Одного надо будет отпустить, чтобы донес до своих информацию о том, что сотворил с его подельниками Странник. После этого ракшасы не рискнут проникать в Миросплетение. Надо будет установить запрет на это, Артему слишком нравился этот странный конгломерат миров. Невзирая на все его недостатки.

Обратная дорого много времени не заняла — он уже знал, как идти, поэтому оказался на месте событий примерно через пять минут. Маэстро сопровождал приятеля — ракшасов он тоже не любил и не уважал, слишком гнусные твари, особенно своими сексуальными обычаями. Но его помощь не потребовалась, Артем быстренько спровадил незваных гостей в Бездну, одного пинком вышвырнув обратно в его реальность, чтобы донес до остальных запрет когда-либо появляться в Миросплетении. Затем по-быстрому разобрался с ракшасопоклонниками, обездвижив их и передав милиции. Пусть разбирается. А они с Маэстро поспешили вернуться в скрытую вселенную, надеясь, что за время их отсутствия ничего не случилось. К сожалению, ошиблись.

В одном из крупных городов среднего материка планеты на центральной площади сбилась толпа, жадно смотрящая на происходящее на помосте, стоящем в ее центре. А там обнаженная девушка со встрепанными черными волосами с воплями восторга прыгала на мужчине, лежащим под ней. Перед ней стояло еще двое, тоже обнаженные, и красавица по очереди яростно рвала зубами их мужское достоинство. Брызгала кровь, но парни стонали и кончали, словно их нежно ласкали.

Артем с Маэстро, выругавшись из-за того, что пропустили начало событий, принялись отслеживать происходящее на всех доступных им уровнях. Первое, что заметил Странник — это поток похоти, сводящий с ума толпу, и буквально пылающую нижнюю чакру девушки. Она вся горела от наслаждения, смешанного с болью, поскольку то и дело приподнималась на парнем на помосте, полосовала себя ножом между ног и продолжала насиловать жертву, не обращая внимания на текущую кровь. Одновременно она продолжала издеваться над стоящими перед ней на дрожащих ногах мужчинами, которых таковым назвать уже было нельзя. Покончив с ними, девушка вспорола жертвам животы и столкнула их с помоста умирать. После чего подозвала еще двух из толпы, они немедленно сорвали с себя одежду и ринулись на помост. Красавица все так же полосовала себя ножом, хрипло крича то ли от боли, то ли от наслаждения.

— Это что-то новенькое, — растерянно заметил Маэстро. — До сих они себя не калечили. Других — да, но не себя. И что это значит?

— Забой приближается, всеобщий, — не менее хмуро предположил Артем, которому противно было смотреть на творящееся внизу безумие.

— Очень может быть, — закусил губу полубард. — Нашел что-нибудь?

— Пока нет, — вздохнул Странник. — Смотрю. Сейчас задействую глубинный взор, чтобы проверить другие фазовые полуреальности. Есть у меня подозрение, что гурман где-то там прячется.

— Ты можешь их видеть? — вскинул бровь Маэстро. — Неплохо. Покажешь, как? А то я так и не научился. Не слышал даже, что можно преодолевать фазовый сдвиг!

— Знаешь, у меня возникло одно нехорошее подозрение, — задумчиво произнес Артем. — На моей родине был такой философ — Карл Юнг. Он однажды высказал идею про тень, которая способна возникнуть, как нечто бессознательное, в идеальном обществе. Или хотя бы слишком хорошем. Она аккумулирует в себе все отрицательное, подавляемое в данном обществе. Вот это очень похоже на проявление такой тени. Причем тени, которая стремится воплотиться в реальность, став подобием божества. Или особого рода демона.

— А знаешь, похоже, — согласился задумавшийся Маэстро. — Даже это их лубочное состояние могло быть спровоцировано тенью, которая и жрет гаввах. Но, поскольку эта тень располагается внутри людей, то он не выходит наружу и не фиксируется нами, отсюда все непонятки. Но что делать в этом случае? Оставлять все в таком виде нельзя ни в коем случае, тем более, что дело явно идет к гибели всего населения планеты.

— Возможно, придется резать эгрегор по живому, чтобы отделить тень, — вздохнул Странник. — Подозреваю, что она уже обрела разум и личность, потому до общего забоя и осталось немного, тень слишком жаждет воплотиться. Раз вот таких игрищ еще не бывало, — он кивнул на помост, где неизвестная девушка отрезала куски плоти от себя и жертв, швыряя их в ревущую толпу, где эти куски ловили и мгновенно пожирали, — то это однозначно. И выпускать ее нельзя. Оставшись на планете без населения, тень обязательно попрется еще куда-нибудь и станет там гадить.

— Вопрос в том, во что превратится местная цивилизация после такой операции на эгрегоре? — поежился полубард. — Ты знаешь?

— Нет, — признался Артем. — Но позволять твориться такому не считаю себя вправе. Есть тень воплотится, она пойдет дальше.

— Да, придется остановить ее, даже если это дорого обойдется местной цивилизации, — вздохнул Маэстро.

— Где ты видишь здесь цивилизацию? — вскинул бровь Странник. — В этом убогом мирке ни единого творца нет! Вообще! Я смотрел эгрегор — серая пустота, все одинаковые и… никакие. Обыватели. Возможно, это тень их так преобразовала, но мне не жаль народ, среди которого нет никого с горящей душой, никого способного на подвиг ради идеи. Ты что, сам не смотрел?

— Знаешь, нет, — нахмурился полубард, становясь полупрозрачным. — Погоди, сейчас гляну.

Некоторое время царило молчание, затем Маэстро снова приобрел материальность, он выглядел крайне огорченным, лицо унылое, от него так и шибало отвращением.

— Ты прав! — выдохнул он. — Это кошмар какой-то! Полтора миллиарда серых обывателей, ни одной яркой души! Никого! Так не бывает, дружище. Я не встречал до сих пор ни единого народа без ярких душ. Это значит, что их что-то изменило, превратило в