— Но у тебя есть видео? — с надеждой в голосе спросил Велицкий.

Сильвестр вытер пот со лба. Он еще раньше сочинил что сказать, хотя в этом не было необходимости. Он мог сказать правду. Почти всю. Достаточно было не вспоминать, что коммуникатор Струминской остался на столике в кафе. И что он его перезагрузил.

— Не хватило нескольких минут.

— Почему ты не поспешил? — Велицкий сжал губы.

— Так… я же не знал, что произойдет.

— Но ты же знаешь, что на носу выборы! Найди мне, блять, быстро другой способ, чтобы избавиться от Крушевского. Это приоритет! — Мэр коснулся экрана и начал просматривать рапорты. — В котором часу конкретно ее элиминировали?

Сильвестра бросило в жар. На встречу с Элизой он опоздал на полчаса.

Запиликал коммуникатор мэра. Это случалось не часто, потому что немного людей имели возможность отправлять ТС прямо мэру, но и они знали, что этим нельзя злоупотреблять. Большинство дел решали его подчиненные, в том числе и Сильвестр. Велицкий посмотрел на коммуникатор и сразу же потерял интерес к рапортам.

— Кто это сделал?! — спросил он в экран коммуникатора. — Кто, еб твою мать, это сделал?!

Сильвестр оторопел. На всякий случай он молчал, тихо надеясь, что речь не о нем и Элизе.

Велицкий взмахом руки перекинул картинку на один из экранов на стене. Фото представляло виллу с выжженными окнами на первом этаже. Не было части отделки и половины стен, а двор был усыпан разбитой мебелью и кусками тел.

— Крушевский мертв. — Велицкий вытер лицо ладонью. — Остался только Здонек… Все эти видео Струминской в задницу… Охренеть!

Сильвестр не мог поверить в то, что видел. Как это возможно?

— Такие вещи не случаются… вообще.

— А теперь случаются. — Велицкий ткнул пальцем в грудь секретаря. — Он не должен был умереть. Он должен был опозориться и уйти! Теперь все подумают, что это мои проделки. К счастью, туда не пускают журналистов.

— Мы не скроем пропажу кандидата в мэры, — заметил Сильвестр.

— Я знаю! Отправляйся туда, — сказал он медленно. — Сделай все, чтобы это не выглядело как убийство. Придумай что-нибудь. Я не знаю… скажи, что он конструировал бомбу, и она взорвалась прямо ему в харю! Убеди журналистов. Потом будем разбираться.

— Я боюсь, что в этом вопросе нельзя полагаться на PR-агентства. Они уже по делу Мюнхена…

— Сделай хоть что-нибудь! — закричал мэр. — Сейчас же!

* * *

Им не нужно было представляться. Он знал, что сидящий на диване лысый мускулистый красавчик — это Адам, а тот, с зачесанными назад черными волосами, — Петр. Он сдерживался, чтобы не узнать больше информации о них, но все равно непроизвольно узнал, что у них очень низкие ПО.

Харпад старался создавать впечатление уверенного в себе и мог только надеяться, что у него получается.

— Выпьете виски? — спросил Петр.

Харпад сглотнул.

— Благодарю, но мне сегодня нужно решить пару важных дел. И на трезвую голову это лучше получится.

— Вы — нюхач.

— У меня небольшой перерыв в оказании услуг. Семейные дела.

— Речь не идет об услугах. Речь идет о судьбе Кольца Варшава и, вероятно, о судьбе всего человечества.

— Серьезное дело. — Харпад кивнул. — Тем не менее, последнее время для меня в приоритете семейные дела.

— Одно с другим связано. Мы можем помочь друг другу.

— Вы представляете… Дело? — Харпад сунул руки в карманы. Главным образом потому, что не знал, куда их деть. — Что вообще означает Дело?

— Об этом через минуту. — Петр поправил волосы. — Вы знаете о наноID, правда ведь? Мы исследовали его, насколько возможно. Идентификация — это вторичная вещь. Первичным был мониторинг состояния здоровья носителя и пересылка этих данных в медицинские учреждения. Когда-то давно. Нынешнее использование появилось благодаря имплементации новой функции в существующую систему.

— Соул участвовал в этих исследованиях? — спросил Харпад. — Он говорил мне кое-что другое о наноID.

— Мы — не общественная организация, которая должна быть прозрачной. — Петр пожал плечами. — Мы работаем на Дело. Мы — подполье. Может, этого не видно, но мы не пользуемся военными чинами, у нас нет командиров. Нет принуждения и присяг на верность. Если вам нужен эскиз иерархии, он опирается на уровень проинформированности. Поздравляю, вы только что получили повышение.

Харпад не знал, что сказать, потому промолчал.

— Мы установили, — вел дальше Петр, — что наноID присылает в систему большое количество данных, но среди них нет данных о состоянии здоровья. А даже если и есть, то их никто не анализирует. Если было бы иначе, сахарный диабет и тромбоз выявляли бы на гораздо более ранних этапах. Но этого не происходит. Вы знаете почему?

— Может… — Харпад искал объяснение. — Может, речь идет об ограниченной пропускной способности внутрикольцевой связи?

Петр покачал головой.

— А почему мы общаемся с помощью ТС? — спросил он. — Почему нельзя просто позвонить и поговорить, увидеться?

— Не знаю. — Харпад пожал плечами. — ТС — это текстовое сообщение, максимум пара килобайтов. Это ничто по сравнению с записью голоса или картинки. Пропускная способность… Да ну, оно бы сразу забилось.

— Пропускная способность каналов связи достаточная. Во время каждой реконфигурации g.A.I.a. количество пересылаемых данных возрастает минимум в тысячи раз на несколько часов, и никто этого даже не замечает. Для системы обременительна не трансмиссия, а анализ и обработка. Потому лишние данные отбрасываются.

Харпад почувствовал знакомые мурашки на спине, но не отошел. Он пытался сложить в голове простые пазлы, и совсем немного оставалось, чтобы…

— Текстовыми сообщениями проще манипулировать, чем аудио и видео, — выдавил он из себя. — Изменить содержание ТС очень просто. Я отправляю сообщение, а адресат получает его в измененной форме. В похожей, но слегка измененной. Только… зачем это?

— А почему данные о состоянии здоровья не интересуют g.A.I.a.? — ответил вопросом на вопрос Петр.

— Причина этого должна быть в чем-то другом. — Харпад покачал головой. — g.A.I.a. была создана, чтобы… заботиться о людях. Чем больше нас работает, тем лучше для экономики. Показатели… производительность… Я не экономист, но это очевидно. Если кто-то болен, то не работает. А другие должны работать больше.

— В Кольце Варшава никто не должен работать, — отозвался Адам. Он встал и подошел ближе, наблюдая за клеткой с хомяком. — Здоров ты или болен — без разницы. Необходимость работы — это иллюзия. Люди просыпаются, бегом поглощают свой завтрак, бегут на работу или работают из дома, несколько часов мечутся в никому не нужной фикции, потом запивают стресс, возвращаются домой, едят что-то нездоровое и идут спать. На следующий день все точно то же самое. Как в колесе.