— Вы считаете, что это наступит?.. — Петр оборвал мысль.

— Не ранее, чем… — Ученый сложил губы бантиком. — Чем через несколько месяцев. Это первая из предварительных оценок нашей комиссии.

— На деле их больше?

Габрых кивнул.

— Комиссия разделилась на два лагеря.

— Это должна была быть экспертная комиссия, — заметил Адам. — Не для этого ли ее созывали, чтобы она дала однозначный ответ?

— Комиссия… созвалась сама. Неофициально, даже тайно. Наша цель — прогнозирование опасности. Мы не пришли к консенсусу, поэтому решили представить оба мнения. Наука — не политика. За факты нельзя проголосовать, за мнения тоже. — Профессор переключил видео. — Анализ съемок из соседних Колец показывает, что через несколько секунд после взрыва произошла разгерметизация. Барьер выдержал. Щель образовалась, когда ударная волна дошла до обода Кольца, — он увеличил фото, на котором сейчас было нечетко видно облако пыли. — Согласно мнению части комиссии, это пыль, выброшенная из щелей в ободе кольца. По моему мнению, равно как и по мнению второй части комиссии, эта пыль — это утечка атмосферы в космос. У нас не было времени верифицировать это спектрометром. Оба мнения опираются на гипотезы и допущения. Наше, к сожалению, более… пессимистичное.

— Насколько я помню, — отозвался Петр, — все уже поняли, что там никто не выжил.

— Дело не в этом. — Профессор покачал головой. — Утечка может означать повреждение всей конструкции. Мы насчитали несколько десятков таких облаков только на солнечной стороне. Они исчезли в течение нескольких минут после взрыва. Плащ каждого Кольца, очевидно, оснащен системами самогерметизации. Очевидно, это системы перегородок и емкостей с термореактивным гелем, который теоретически должен справиться со щелью в несколько метров без помощи робота-ремонтника. Гель закачивается в секцию, в которой наступило падение давления. Когда он оказывается в среде резкого падения температуры и давления, то есть в космосе или в потоке разреженного воздуха, моментально густеет и становится липким. После нескольких минут затвердевает. Этого обычно достаточно, чтобы ликвидировать утечку атмосферы или, по крайней мере, ограничить ее до минимума. Это очень простая децентрализованная система, потому она должна была пережить катаклизм. Однако озадачивает масштаб разрушений, которые произошли при таком резком изменении давления и температуры. Автоматы-ремонтники не справятся с настолько серьезными повреждениями. Солнечные панели точно не работают. Мне кажется, что повреждению подверглось большинство автоматических систем. Если мы сопоставим это с многочисленными повреждениями термооболочки и нарушением несущей конструкции, получим дополнительный источник нестабильного давления, связанный с цикличными колебаниями температуры, вызванными солнечным излучением. Еще одно: конструкция Кольца создана с расчетом на то, чтобы компенсировать огромные центробежные силы, которые мы принимаем за субститут гравитации. Если скорость оборотов упадет, то сила будет меньше, а это связано с риском полного коллапса всей структуры.

— А по-человечески?

— По нашему мнению, Кольцо Мюнхен распадется. Изменения температуры — это ускоренная усталость материала. Будут появляться все новые и новые повреждения, которые приведут к дальнейшему расшатыванию структуры и микроповреждениям. Это будет цепная реакция, в результате которой Кольцо лопнет в самом слабом месте. Что в свою очередь приведет к следующим повреждениям, происходящим под действием центробежных сил. Не существует модели, которая предвидела бы все. Мы можем только догадываться, что давление во время распада разорвет стены на куски не больше, чем в несколько сот метров. Разумеется, в космос тогда вылетит вообще все.

— Почему, по вашему мнению, это хуже, чем целое, но нестабильное Кольцо? — спросил Адам.

— Кольцо как целостность теоретически можно выбить с орбиты и направить в безопасном направлении, например к Солнцу. Я на данный момент не знаю, как это сделать, но теоретически это возможно. С миллиардами обломков разной величины и формы этого не получится сделать. Если кольцо распадется, центробежные силы приведут к распылению остатков. Однако будущие орбиты отдельных его частей будут потенциально представлять опасность столкновения с орбитой Четок. Соответственно, будут угрожать всем Кольцам, а прежде всего тем, что находятся ближе всего. Варшава отделена от Мюнхена всего семью Кольцами. Весь этот космический мусорник будет изображением непреодолимого хаоса. Остатки будут сталкиваться между собой, соединяться или отталкиваться, летя в случайных направлениях. Эти обломки — это не только части конструкций, это также отдельные кирпичи, металлические шурупы или также песок и пыль. Кольца настолько массивны, что в расчет необходимо принимать их гравитацию. То есть мы окажемся в облаке обломков разной величины, которые станут непосредственной угрозой для солнечных панелей, то есть механической, и вместе с тем посредственной — будут закрывать и рассеивать свет. Этот рассеянный свет будет доходить до атмосферы Кольца через Барьер, который, как известно, пропускает инфракрасное излучение только в одну сторону. Производство электроэнергии упадет, а количество поглощенного тепла вырастет.

Профессор вздохнул. Какое-то время царило молчание.

— Что было причиной катастрофы? — наконец спросил Адам.

— Все указывает на взрыв Несолнца. Вспышка из самого центра Кольца пробилась даже за Барьер. Несколькими секундами позже он стал прозрачным и… дальше вы видели.

— Очевидно, для таких вопросов еще слишком рано, но я спрошу: нечто подобное может повториться в другом Кольце?

— И рано, и не рано. Я напомню, что на практике нам неизвестно, что такое Несолнце. Есть такие темы в новостях, которые исчезают до того, как успевают появиться. — Профессор почесал за ухом. — Я называю их общественными черными дырами. Люди упорно, даже болезненно этим не интересуются, как будто бы сама мысль об этом их огорчает.

— Спасибо, профессор. — Петр встал и протянул руку на прощание. — Это было очень поучительно.

— Вот об этом я и говорю. — Профессор Габрых не двинулся с места. — Я вспомнил об исследованиях Несолнца, и вы тут же решили закончить встречу.

Петр медленно опустил руку.

— У нас следующая встреча, — неуверенно пробубнил он.

Габрых покачал головой.

— Это не то. Вы чувствуете покалывание? Может, стеснение? Может, вам вдруг стало нудно? У этого разные симптомы, как только появляется такая черная дыра.

— Болезненное отсутствие интереса, — повторил Адам. — Возможно, но у нас правда следующий гость.

Профессор грустно улыбнулся и кивнул. Он подошел к дверям, в которые входил худой, даже какой-то вялый сорокалетний мужчина с редкими волосами. Он производил впечатление алкоголика на реабилитации. Он не знал, что делать с руками. Боялся. Военная куртка давно нуждалась в замене.

Он не выглядел кем-то, кого стоило выслушать.

* * *

— Элиза Струминская элиминирована, — сообщил с порога Сильвестр.