взгляд генерала первой адской армии проследил за ним, не выражая никаких эмоций. — Ладно, я думаю без последних пятидесяти лет биографии я вполне обойдусь, — Князь повернул голову и посмотрел в непроницаемые косящие глаза. — Ты свободен, Варф. Больше поручений на сегодня нет. Развлекайся.

— Мое главное развлечение сейчас — это работа для будущей битвы, Князь, — сказал Варфоломей.

— Не сомневаюсь, — промолвил Самуил. — Иди, служи дальше на благо отечества. Впрочем, всем и без того понятно, кто в аду служит лучше всех.

— Моему Владыке виднее, — отозвался Варфоломей. — Позволь откланяться на сегодня.

— Спокойной ночи, Варф. Хотя это, наверное, для тебя невозможно, — рот Князя исказился усмешкой.

— Удачного вечера, Князь.

Варфоломей наклонил голову. Развернувшись, он жесткой походкой направился к выходу из конференц-зала.

Глава 16

Андрей вернулся в мир реальности утром, лишь в одиннадцать часов. Пошевелил бровями. Открыл глаза.

Из груди тонкой струйкой вырвался вздох. Что это было?.. Он чувствовал мир плывущим под пиратским парусом.

Словно не он вчера шел домой, шатаясь и едва не обнимаясь со столбами, как будто не у него в глазах двоилось и троилось, якобы и не Андрей, а кто-то другой не мог попасть ключом в замочную скважину…

Ой… Ну и сволочь какая-то тут в воздухе витала, не давая даже чихнуть, чтоб от нее избавиться…

Андрей мотнул головой, изумляясь собственному мозговому бреду. И первое чувство в этом дне, но не впервые в этой недолгой ангельской жизни на Земле, было испытанным стыдом. Маленькая полная колбочка внутри под названием совесть была на месте. И нутро полное воды, несущейся в покрасневшие глаза, оно же солнечное сплетение, интуиция, ангел-хранитель.

Начистоту, Андрей забыл вчера и об ангеле и о его связи с предчувствием и всем остальным, что направляет в этой жизни человека. Он встал, и ему было стыдно. Жутко стыдно. Он чувствовал, словно вечером проваландался в свинарнике, выставив на посмешище себя и свой человеческий образ. Интересно, был ли ангел, хоть и во плоти, образом и подобием Бога?.. Андрей не смог ответить на этот вопрос. Он подумал, какой козьей мордой вместо лица стал для небесного мира. Он, знающий свое предназначение и свое происхождение!.. Какой позор… Какой… ужас!..

Лицо Михаила, всплывшее в разуме видением, стало не для Андрея первого очным судом самого себя. Он не находил слов, как извиняться, как просить прощения.

Андрей пошел в ванную. А что он наговорил вчера Мише?.. Это же был кошмар какой-то… Еще один. Хоть и правда, хоть и… Нет, нет, надо все обдумать.

Голодный как зверь, ощущая пустой аж с обеда перепившийся желудок, Андрей вошел на кухню скорее ставить чайник. Руки его взялись за голову, и он уже собирался сесть и думать, как полководец, который что-то пытается осмыслить в самый разгар безумия битвы, но тут… Так вдруг явственно представилось, что образ Михаила внутри внезапно улыбается и лишь качает головой.

Ребенок… Дети… Какие же вы еще маленькие и глупые… Возможно, лишь фантазия желающего романтики крыльев человека?..

Хорошо, что это была суббота. Первые шишки взрослой жизни мотылька-ангела в Андрее. Сидя в маршрутке, он трясся на великолепных российских дорогах, и смотрел в окно. В уши были воткнуты наушники. Они играли любимый громкий рок. Русский рок.

Лицо Андрея было серьезным и задумчивым. Он все-таки успел осмыслить то, что произошло в глубине и отложить это линиями своего устремления, своими выводами. Пусть это останется его личным. Да, он взрослел. И он собирал себя сегодня первым штрихом, не подразумевая еще, что должен будет написать шедевр портретного искусства… Жизни, мастерства, где сложнее всего понять и найти свою личность.

Он где-то даже удивился, как машинально всунул в уши плеер, а до этого догадался зарядить батарейки. И как поставил с утра чай. И как передал денежку платой водителю маршрутного микроавтобуса. Рефлексы возвращались к Андрею, и старая жизнь приходила из прошлых дней вдобавок к новой. Это было очень интересное ощущение, надо сказать. Лишь навык бриться безопасной бритвой к Андрюхе возвращаться просто упорно не желал. И он ехал с новым порезом на шее, заботливо заклеенным пластырем. Криво.

Андрей спешил к родителям. Как он ждал этой субботы, этого момента… Как сжималось его сердце уже при телефонном разговоре. Волнение, вот что было внутри того, кто увидит впервые в своем настоящем я тех, кто подарил ему эту жизнь. Эту Землю.

— А я думал, что ты нас совсем забросил!..

Это были первые слова и первое крепкое прикосновение пожимающей руку мужской ладони.

— Папа!.. Ты так думал?! — все чувства Андрея были так ошеломлены, что он сам будто наблюдал со стороны за своими фразами.

— Конечно!.. Полгода носа не показывал! Дом родной забыл?! Ладно, здорово, что приехал!..

Они обнялись, стоя в прихожей. С бьющимся сердцем Андрей вдруг ясно понял, что второе есть родительская ласка, и что первое было обычным мужским приветствием здесь, на Земле. Обычным!.. О, как же он опрофанился!.. Опять!..

Фоном на проходящие главные события легло то, что Андрей все эти дни совершенно не здоровался с коллегами за руку. Вот что еще вызвало на их лицах столько недоумения и, вероятно, охлаждения… Надо же было догадаться, что если они протягивают руку первыми, то и он когда-то должен был это сделать!..

Ладно, спасибо и на том, что не прощался как-то типа: помилуй тебя Бог, или: о, небеса! да будет ветер тебе попутным в крылья!.. Тогда его бы уж точно тут не…

— Андрюша!..

В это мгновение из кухни появилась маленькая женщина.

— Что же ты молчишь, что он уже тут?!..

Она замешкалась с шумевшим миксером и не услышала приход сына после звука домофона…

— Мама!.. — Андрей произнес это на придыхании. Склонившись, он обнял пожилую женщину. Да-да, такую пожилую для его мамы, худощавую телосложением. Глаза встретились сиянием с ее лицом.

Что происходит в эти моменты?.. Как для нее, когда она увидела его, впервые появившегося на свет, и для него, который тогда еще ничего не понимал, но уже чувствовал руки рядом, ее молоко, которое кормило в самые первые минуты его жизни. Казалось, ее даже смутил этот взгляд. Этот свет в зрачках. Она не видела его таким с тех далеких пор детства… Или же не видела никогда?..

— Ты чего молчишь?.. — произнесла она под пристальным взором тишины.

— Твои глаза… Мама, — Андрей не мог привыкнуть к звучанию этого слова.

— Да, глаза у тебя мамины, это точно! — подал голос отец. — Я помню: это первое, на что я обратил внимание, когда ее встретил. Это ты не