Неужели он возник в материале случайно? Микаэль лучше всех знал, что если достаточно глубоко копать в любой истории, то можно найти самые разные точки соприкосновения. Жизнь постоянно подбрасывает иллюзорные аналогии. Вот только… когда дело доходило до Лисбет Саландер, он не особенно верил в случайности. Если она ломала пальцы хирургу или интересовалась кражей новейшей AI-технологии, то не просто хорошо обдумывала это. У нее всегда имелась причина, имелся мотив. Лисбет не забывала несправедливостей или оскорблений. Она давала сдачи и восстанавливала справедливость. Можно ли привязать все ее действия в этой истории к ее собственному прошлому? Во всяком случае, это не исключено…

Микаэль оторвал взгляд от компьютера и посмотрел на Андрея. Тот кивнул в ответ. Из коридора доносился слабый запах еды. С Гётгатан слышался грохот рок-музыки. За окном завывал штормовой ветер, небо было по-прежнему темным и тревожным. Микаэль зашел в шифрованный канал связи, больше в силу новой привычки, ничего не ожидая. И просиял. Он даже издал небольшой радостный вопль.

Там было написано:

Он сразу ответил:

Потом не удержался и добавил:

Она немедленно ответила:

«О’кей» было преувеличением. Лисбет чувствовала себя лучше, но по-прежнему пребывала в необъяснимо плохой форме. Накануне она полдня вообще почти не имела представления о времени и пространстве и с великим трудом дотащилась до квартиры и дала Августу поесть и попить, а также снабдила его фломастерами, мелками и листами формата А4, чтобы он мог рисовать убийцу. Однако сейчас, приблизившись к нему, Саландер еще издали увидела, что он все еще ничего не нарисовал. Правда, перед ним по всему журнальному столику лежали листы бумаги, но это были не рисунки, а скорее длинные ряды каких-то каракулей, и Лисбет, больше рассеянно, чем с любопытством, принялась рассматривать, что же это такое. Она увидела бесконечные серии цифр, и, хотя поначалу Саландер ничего не понимала, ей становилось все более интересно. Внезапно она, присвистнув, пробормотала:

– Черт побери…

Лисбет как раз уставилась в несколько невероятно больших чисел, которые, правда, ей тоже ничего особенного не говорили, однако в комбинации с соседними цифрами образовывали какой-то знакомый образец, а когда она, пролистав дальше, наткнулась на простую серию чисел – 641, 647, 653 и 659, – сомнений больше не оставалось: это было то, что иногда называют «шестеричными четверками простых», то есть серии из четырех целых чисел, между которыми шесть единиц. Тут имелись и натуральные числа-близнецы, и всевозможные другие комбинации простых чисел… Лисбет не смогла сдержать улыбки.

– Лихо, – сказала она. – Круто.

Но Август не ответил и даже не взглянул на нее. Он просто сидел на полу возле журнального столика с таким видом, будто ему больше всего хотелось продолжить писать цифры. Тогда Лисбет вспомнила, что где-то читала о савантах и натуральных числах, но думать дальше на эту тему не стала. Она слишком плохо себя чувствовала для любых форм сложных мыслей, поэтому предпочла пойти в ванную и принять еще две таблетки «Доксициклина», который уже несколько лет как держала дома.

Принимать антибиотики по собственному усмотрению Лисбет начала сразу, как только, едва живая, оказалась дома. Затем она упаковала пистолет, компьютер и немного сменной одежды и велела мальчику вставать. Тот не захотел – лишь судорожно сжал фломастер. С минуту она стояла перед ним в полной растерянности. Потом строго сказала:

– Вставай!

И тут он послушался, а она на всякий случай надела парик и темные очки.

После этого они надели верхнюю одежду, спустились на лифте в гараж и поехали на остров Ингарё в ее «БМВ». Машину Лисбет вела правой рукой. Туго забинтованное левое плечо болело. Болела и грудь с внешней стороны. У Лисбет по-прежнему держалась температура, и ей пару раз приходилось останавливаться на обочине, чтобы передохнуть. Когда они в конце концов добрались до пляжа и пристани у залива Стура-Барнвик, на Ингарё, и, согласно инструкциям, поднялись по длинной деревянной лестнице вдоль склона и зашли в дом, Саландер в изнеможении рухнула на кровать в комнате рядом с кухней. Ее сильно знобило.

Тем не менее вскоре она встала, села за круглый кухонный стол, взяла ноутбук и, тяжело дыша, вновь попыталась открыть скачанный у АНБ файл. Естественно, сейчас у нее тоже не получилось. Она даже не приблизилась к решению. Рядом с нею сидел Август, неподвижным взглядом смотревший на горы бумаги и мелков, оставленные ему Эрикой Бергер. Но сейчас он был не в силах писать какие-либо серии целых чисел или тем более рисовать убийцу. Возможно, он пребывал в слишком сильном шоке.

Человек, называвший себя Яном Хольцером, сидел в номере гостиницы «Кларион Отель Арланда» и разговаривал по телефону с дочерью Ольгой, которая, как он и ожидал, ему не верила.

– Ты меня боишься? – спросила она. – Ты боишься, что я припру тебя к стенке?

– Нет-нет, правда, нет, – попытался выкрутиться он. – Мне просто пришлось…

Ему было трудно подбирать слова. Ян знал: Ольга понимает, что он что-то скрывает, – и закончил разговор быстрее, чем ему хотелось. Рядом с ним на гостиничной кровати сидел Юрий и ругался. Он уже не менее ста раз проверил компьютер Франса Бальдера, не найдя, как он выразился, «ни черта». «Просто вообще ни хрена!»

– Значит, я спер компьютер, в котором ничего нет? – уточнил Ян Хольцер.

– Именно так.

– Зачем же тогда профессор его держал?

– Ясно, что для каких-то особых целей. Я вижу, что здесь совсем недавно стерли большой файл, который, вероятно, был соединен с другими компьютерами. Но, как я ни пытаюсь, восстановить его не получается. Этот парень знал свое дело.

– Безмазово, – произнес Ян Хольцер.

– Полный голяк, будь оно все проклято, – добавил Юрий.

– А телефон, «Блэкфон»?

– Там значатся кое-какие разговоры, которые мне не удалось отследить; похоже, звонили из СЭПО или Радиотехнического центра. Но меня больше всего беспокоит другое.

– Что?

– Долгий разговор, который профессор вел непосредственно перед тем, как ты ворвался в дом; он разговаривал с каким-то сотрудником MIRI, Научно-исследовательского института искусственного интеллекта.

– И что в этом такого страшного?

– Естественно, само время разговора. Кроме того, сам Институт. Он работает на то, чтобы умные компьютеры в будущем не стали опасны для человека… Даже не знаю, но мне это не нравится. У меня такое чувство, будто Бальдер либо поделился с Институтом частью своих исследований, либо…

– Да?