Яровой смотрел на море через стекло. Оно вздулось, посерело. Волны огромными чудищами поднимались из глубин. И рожденные в ярости бездушной утробы неслись на судно. Такое маленькое и немощное по сравнению с ними. Волны то подкидывали судно на плечах к небу, то кидали его к самым пяткам своим, вырастая над ним громадными валами, грозя вот-вот сомкнуться.

Капитан глянул на часы. Шел девятый час утра.

— Вернуться надо было в Магадан, — буркнул старпом капитану.

— Куда? Думал, успеем. Теперь все без толку. Что вперед, что назад. Всего четыре часа как шторм начался, а уже семь баллов, — цедил кэп сквозь зубы.

Судно, то задрав нос, карабкалось на волну, то поднималось кормой к небу, а носом— в пропасть, в пучину. Волны ревели вокруг сейнера, толкали, играли им. Капитан продолжал вести судно по курсу, хотя это давалось ему совсем нелегко.

Рыбаки сидели в кают-компании. Мрачно курили. Шторм затягивал прибытие в порт. А ведь они еще недавно считали часы до встречи. Но теперь чего ждать? Кто знает, сколько идти придется…

Томительно тянулось время. Волны головами уже небо достают. Переливают рубку. На палубу не только вый ти, выглянуть нельзя. Волны тут же захлопывают дверь. А судно так качает, что на ногах не устоять…

К шести вечера шторм достиг двенадцати баллов. Сменяли друг друга мотористы. И только радист и капитан бессменно оставались на своих местах. Они потеряли способность есть, спать и говорить. В нормальные, обычные дни капитан едва замечал радиста. Но в шторм, в испытании они — как два плеча одного человека. Они в любой шторм берут на себя основное — ответственность за судьбы рыбацкие.

Гонят волны судно, летят в эфир тревожные предупреждения судам — ищите укрытие! Ищите! Но где? У кого? Уже не волны — валы воды и ветра обрушились на сейнер. Плачут от их ударов, скрипят на все голоса шпангоуты. Будто молят море о пощаде…

Прошли сутки с того часа, как судно покинуло Магаданский порт. Аркадию казалось, что прошла вечность. Томительная, бесконечная…

В каюте невозможно было ни лежать, ни стоять. Потолок смешался с полом. Все плыло, все крутилось перед глазами. Аркадий выглянул в иллюминатор. Там тоже неба от моря не отличишь. Внизу, вверху — сплошная круговерть воды и ветра.

Так прошли еще сутки. Люди устали. По лицам тоска со страхом вперемежку бродят. И только «салага» — совсем молодой рыбак — гитару за струны щиплет. Что-то заунывным голосом воет. Убедившись, что его никто не слушает, откашлялся. Откинувшись на подушку, поставил гитару на тощий живот. Запел громко. Его кто-то одернул зло:

— Да заткнись ты. Надоел уже.

Парень отвернулся к стене, передернув мальчишеской спиной, словно обозвал того, запретившего браваду. Но очередной крен свалил его с койки, выкатил на пол.

Волны совсем потеряли рассудок. Капитан, мрачнее шторма, едва держался на ногах. Вот и его откинуло к стене рубки. Потом грудью на штурвал швырнуло. От боли зубами скрипнул. Послал кому-то соленое рыбацкое проклятие. Но чем оно поможет? Море только сильнее закрутило судном. Прожекторы выхватили из темноты такое, на что лучше было бы не смотреть, от чего болели глаза. Старпом, еще пару часов назад предлагавший кэпу подмену, теперь навзничь лежал в своей каюте. Его рвало…

Рыбаки лежали молча. Лишь изредка тяжело вздыхали. Они понимали, что возвращение в Магадан могло быть не менее продолжительным, чем путь домой. Да и тоска по дому с каждым днем и часом возрастала. А теперь — когда он будет на горизонте такой желанный берег?

Но вот что это? Что? Аркадий сначала не понял. Отчего тише стало на судне? Только шторм — там за судном голос усилил. Что? Двигатель отказал? А это что?

Побледневший старпом, едва держась на ногах, идет в рубку. Из нее вспотевший капитан выскочил. Рванул дверь в рубку радиста:

— Выручай, браток! На тебя вся надежда наша последняя. Двигун отказал. Мы без груза. Но двенадцать баллов. На плаву в шторм не продержаться. Зови! Потонем иначе. У нас нет шансов!..

Аркадий оглянулся. Рыбаки стояли рядом с ним. Сжавшиеся, растерянные. Шторм или судьба? Кто виноват? Бледные, посерелые лица. Не раз бывали эти люди в штормах, но вот со смертью, лицо в лицо, впервые…

СОС! СОС! СОС! — полетели сигналы в эфир. Услышат ли их? Кругом ветер, море, тьма…