Тим сразу же возразил, что в прошлом мы всегда обходились своими силами. Зачем менять выигрышную формулу? Я не могу сказать, как мы оставили эту идею, но точно помню, что Тим был слегка удивлен моему предложению, и выбит из колеи. Но я не слишком много думал об этом и предполагал, что мы позже вернемся к обсуждению. Тем временем в Австралии прошла премьера «Эвиты», и теперь можно было думать и о Нью-Йорке. Роберт хотел, чтобы мы приехали туда в июне на вручение наград «Тони». Примерно в то же время, я подтвердил, что на следующем Фестивале в Сидмонтоне в июле состоится первый показ «Старого Опоссума».

Каким-то образом в промежутке между «Эвитой» в Аделаиде, «Расскажи мне» в США, и внезапным желанием Polydor немедленно приступить к работе над альбомом Марти Уэбб я сочинил остальную часть «Старого Опоссума». Я обнаружил, что одна из радостей написания музыки для существующих стихотворений – это то, что вам не нужно маяться в ожидании текста. Это делает их идеальным материалом для композиторов на трансатлантических рейсах. Я, к тому же, так и не отказался от идеи, что «Старый Опоссум», должен быть прелюдией к «Вариациям». Также я задавался вопросом, было ли у этого произведения самостоятельное будущее в качестве шоу, поэтому я стал глубже изучать произведение Т. С. Элиота. Я решил узнать у Хала, не хочет ли он стать режиссером, и премьера в Аделаиде предоставила мне такую возможность.

В Аделаиде мы были захвачены вихрем событий, которые, в основном, затронули Хала и Роберта. Хал участвовал в сьемке телешоу «This Is Your Life», которая проходила в театре после первого предпоказа. И это означало, что все, включая полный актерский состав, должны были остаться после представления и всячески выказывать свое уважение в Бог знает который час по Английскому времени. Руперт Мердок организовал для своего соотечественника Роберта грандиозную вечеринку, на которой мать Роберта продемонстрировала, что алкоголь не способен уменьшить продолжительность жизни клана Стигвуд. Нас же с Тимом ничего из этого не коснулось. Но на следующий день я успел поговорить с Халом о том, что мы назвали проектом «T.С. Элиот». Прямо перед церемонией «Тони», Хал написал мне в отель «Карлайл».

Он был не единственной бродвейской знаменитостью, отказавшей мне. Я потерпел неудачу с хореографом Твилой Трап, которую совсем не заинтересовали песни и фортепианная музыка. Крейг Задан и Нил Мирон заставили меня сыграть для Джо Паппа, который уснул, когда я добрался до «Кошачьих имен». Кэмерон, казалось, совсем не был обеспокоен этими неудачами. Он настаивал на моей встрече с Джиллиан Линн, и я видел логику в его желании пригласить Тревора Нанна.

Мою встречу с Валери пришлось отложить до вручения премии «Тони» в начале июня. После провального начала церемонии мы с Сарой не знали, чего ожидать дальше. Но, когда мы с Тимом взяли призы, Хал получил «Лучшего режиссера», а Патти «Лучшую актрису» мюзикла, я поверил в то, что мы можем получить премию и за лучший мюзикл. И мы сделали это. Что стало крутым поворотом в истории Бродвея. У нашей бродвейской постановки было более 1567 показов и три тура по США. У нее было множество ремейков и грандиозное возвращение на Бродвей в 2012 году в исполнении Майкла Грандаджа.

В конце июля я наконец-то встретился с Валери Элиот в ее кенсингтонской квартире, в самом сердце обители Мунгоджерри и Манкустрапа. Она была высокой, красивой женщиной с очень светлыми волосами, и по ее крепкому рукопожатию было ясно, что она бдительно следила за сохранностью наследия Т. С. Элиота. Я очень нервничал, но, думаю, что и она тоже. Почти первое, что она сказала, было: «Вы же не собираетесь превращать кошек Тома в кисок?» Я подумал, что это обнадеживающее начало, но затем она огорошила меня:

«Том отклонил щедрое предложение Диснея на экранизацию «Старого Опоссума». Это прозвучало угрожающе. И, прежде чем я успел спросить, почему, она заявила, что «Том ненавидел мультфильм ”Фантазия“. Мистер Ллойд Уэббер, а вам нравится ”Фантазия“?».

Я пробормотал, что я не очень помню, что такое «Фантазия», хотя, честно говоря, она мне очень нравилась, когда я был маленьким.

Подобно Горгоне, буравя меня светло-голубыми глазами, Валери спросила, какими я вижу кошек.

Я решил говорить начистоту. «Вы видели по телевизору танцевальную труппу под названием Hot Gossip?» – начал я неуверенно.

«Это те, из-за которых Мэри Уайтхаус подняла шумиху?» – заметно оживившись, поинтересовалась Валери.

«Да, но они действительно хорошие танцоры, и то, что они делают, – это настоящий прорыв. Великий Хал Принс сказал, что Бобби Фосс…». Валери прервала меня: «Тому понравились бы Hot Gossip», – улыбнулась она.

Итак, был завершен первый акт пьесы под кодовым названием «Завоевание Валери». Она согласилась приехать на Фестиваль в Сидмонтоне, и, если ей понравится увиденное, мы сможем двигаться дальше.

НАЗВАНИЕ МОЕГО СОЧИНЕНИЯ «Популярная наука о кошках» на стихи Т. С. Элиота красовалось на афишах. Мы выступали после модного и эксцентричного скрипача Найджела Кеннеди, который в 1987 году поразил зрителей Фестиваля своим виртуозным исполнением Баха, Мессиана и некоторых джазовых композиций. Непросто было превзойти его выступление. Моими артистами были Гари Бонд, Пол Николас и Джемма Кравен и такие тяжеловесные музыканты как Джон Хизман, Барбара Томпсон, Джон Мол и Род Арджент. «Популярная наука о кошках» показала себя достаточно хорошо, но ей не хватало целостности, как «Расскажи мне» или «Вариациям». Несмотря на полюбившихся зрителям кошачьего чародея, волшебного мистера Мистоффелиса в исполнении Пола, и Джемму, с ее изящным Макавити, постановка еще не была готова начать самостоятельную театральную жизнь, и, скорее, пришлась бы по вкусу лояльной фестивальной публике.

То, что произошло дальше, случилось через десять минут после выступления. Валери, как и обещала, приехала с главой Faber Мэтью Эвансом. Кэмерон привел Джиллиан Линн. Джилли была готова устроить прямо на газоне демонстрацию кошачьих сексуальных движений, когда Валери протянула мне объёмный конверт.

«Я принесла некоторые неопубликованные стихи Тома», – сказала она мягко, но по-деловому. «Эндрю, я думаю, вам сначала стоит обратить внимание на историю Гризабеллы. Том считал ее слишком грустной для детей».