— Интересно, а как она будет к Шелли относиться? — спросил я. — В тифлингессе же, получается, поровну и Шееллайта и Теорних.

— Вот нам тоже интересно, — поддакнул Гаррион. — Они вообще-то знакомы, Теорних к нам довольно часто заглядывает, но с Шелли пока плотно не общалась.

Мы с Тирли молча пытались переварить услышанное.

Пикничок со средневековым налетом продолжался своим чередом. Трезвых становилось все меньше. Где-то неподалеку, судя по звукам, собрали небольшой самопальный оркестрик и организовали танцы. С другой стороны, похоже, располагался местный аналог караоке — с десяток пьяных голосов что-то немузыкально орали в ритме марша, «понималка» это переводить отказывалась, она вообще работала только в зоне прямой видимости, а моих познаний в северном диалекте хватало только на некоторые фразы: «убей их всех», «Хаос, помоги оторвать им голову» и «я откусил ему уши». Ну и так далее, в том же духе. Непривычно было другое: море алкоголя, куча пьяного, вооруженного народа, ко всему прочему еще и агрессивного по своей природе, — и ни одной драки. Даже поединков, ранее случавшихся довольно часто, — ни одного.

Ближе к закату начали собираться мои бойцы. После полученной от меня накачки все были относительно трезвые, но, что называется, тепленькие. Только отец Яков оказался в «стеклянном» состоянии, его принесли трое пьянющих тифлингов. Усадили священника на лавочку, самый старший из рогатых погладил его по голове и наставительно произнес:

— Хороший он у вас, глупый, наивный, но хороший. Ты смотри, не обижай!

Тифлинг строго погрозил мне пальцем и, пьяно пошатываясь, удалился. Священник перекрестил уходящего, пробормотал что-то вроде: «Благословляю тебя на жизнь праведную, сыне» — и окончательно отрубился.

— Чего это с ним? — спросил я, провожая взглядом тифлинга.

— А, это наш батюшка читал проповедь о недопустимости прелюбодеяния и пользе воздержания, — пояснил Стингер, аккуратно укладывая отключившегося священника головой на стол. — Ну и набраться изволил вместе со своей новообретенной паствой.

— Хм, ну хорошо хоть не побили, — сказал я.

— Эт ты зря, командир, — добродушно ответил Потапыч. — Яков священник неплохой, проповедует хорошо, интересно. И язык выучил лучше любого из нас. Рогатые, конечно, креститься не спешат, но его притчи с удовольствием слушают. Ой, а это что такое?

Из-под соседнего стола раздались непонятные звуки вроде пить просили. Тирли матюгнулся, хлопнул себя ладонью по лбу, нырнул под стол и выволок оттуда двух своих подружек в состоянии глубочайшего похмелья. Сайли еще вроде была похожа на живую, по крайней мере, сидеть могла сама, а вот Гвени отливала всеми оттенками зеленого и даже говорить оказалась не способна.

— Ты что с девочками сотворил, извращенец? — возмутился Потапыч.

— Волосатик, у меня был очень небогатый выбор, — сердито ответил радист. — Либо я их отключу, либо меня изнасилуют. Сейчас попробуем привести их во вменяемое состояние.

— У нас все хорошо, ик, замечательно, ик, — пробормотала Сайли, обнимая подружку. — Не надо, ик, нас никуда вести. Ой, Ти-ирли-и-и, иди-и сюда-а, лапа…

И тифлингесса попыталась поцеловать радиста. Тот даже уворачиваться не стал, все равно она промахнулась.

— Тирли, ты охренел, они же дети по большому-то счету, — сурово сказал я. — В общем так, делай, что хочешь, хоть пояс верности надевай, но эти двое на твоей совести.

Радист только тяжело вздохнул и, взвалив на плечи сразу обеих тифлингесс, куда-то их уволок. Вернулись они где-то через полчасика, девочки передвигались уже самостоятельно и зомби больше не напоминали. А напоминали очень мокрых, взъерошенных и недовольных тифлингесс, еще и мерзнущих в придачу. Тирли, продолжая виновато вздыхать, конфисковал у Потапыча куртку, с себя куртку тоже стащил и устроился между девочками, прижав обеих к себе. Девчонкам сразу полегчало, выглядели они жутко довольными. Стингер, посмотрев на эту живописную группу, пробормотал что-то про глинтвейн и убежал.

Пока возились, приводя в чувство девочек, окончательно стемнело, и на эстраде началось действие, ради которого, собственно, весь этот праздник и был затеян. Ну тогда, по крайней мере, я так думал. За столом, заранее водруженным на сцену, устроилось все руководство клана. Этот стол, в отличие от остальных, даже какой-то скатертью накрыли, длинной, до пола. Вполне себе такая совдеповская трибуна получилась, только перед президиумом вместо графинов стояли бочки с сидром и бутылки с вином. Ну и стаканами старейшины тоже не заморачивались, вино пили прямо из горла, наверное, чтобы не отвлекаться.

Нервничающие родственники испытуемых наконец расселись за столом, стоявшим практически вплотную к невысокой сцене. Наша компания (Стингер как раз притащил целый котелок горячего вина со специями, так что мы были все в сборе), ну и плюс еще Алаири, Дания и подружки Тирли до кучи, тоже сидела неподалеку. Еще где-то за дюжиной столов расположились наиболее уважаемые тифлинги клана, как я понял, командиры ватаг и их ближайшие советники. Сотни полторы любопытствующих расселись вокруг на травке, остальные никакого внимания на происходящее не обращали и продолжали гудеть.

Где-то через две малые стражи после заката, минут через пятьдесят по-нашему, на сцену привели две дюжины молодых тифлингов, проходивших испытания. Судя по облегченным вздохам за столом родственников, на этот раз никто не погиб. Выглядела молодежь по-разному, примерно половина (и Шелли в их числе) — как обычно, хотя у кое-кого эта обычность казалась наигранной. Остальные заметно нервничали, как будто чего-то боялись. Переминались с ноги на ногу и постоянно оглядывались, словно были уверены, что у них за спиной кто-то стоит. Парочка подростков, так вообще с трудом на ногах держалась, колотило их не по-детски.

Надо отметить, что тифлингов из старших родов с ярко выраженными расовыми признаками, кроме Шелли, было всего трое. У остальных имелись только намеки на рога, так, шишки надо лбом, а хвосты почти у всех прятались под одеждой, у тех же, кто не прятал, они были совсем короткие, где-то по полметра, во всяком случае, до земли, как у Шелли, не доставали. Наиболее спокойными выглядели рогатые старших родов. Кстати, примерно такое соотношение старших и младших было и во всем клане. Первоначально-то нам казалось, что старших родов больше, по крайней мере все тифлинги, с которыми мы познакомились и общались близко, имели очень явно выраженные расовые признаки, да и в самом клане рогатых и длиннохвостых было больше, чем прочих, но когда начали съезжаться обычные воины, пропорция сильно изменилась. Представителей старших родов оказалось хорошо если четверть, впрочем, на отношения внутри клана это никак не влияло, рогатые и безрогие общались друг с другом на равных, то есть, об аристократическом делении по внешним признакам говорить не стоило. Но надо все-таки поинтересоваться, почему среди старшего поколения представителей старших родов намного больше.

Ну и, собственно, Лиимат начал саму церемонию, которая оказалась на удивление демократичной. Старейшина подходил поочередно к каждому вновь посвященному и вручал ему бляху, похоже, именную, во всяком случае, Лиимат не просто брал первую попавшуюся под руку, а копался в кучке, выбирая нужную, а к бляхе прибавлял золотую монету. Следом шел Гаррион, самый молодой из мастеров, не знаю, случайно так совпало, или именно поэтому ему оказали такую честь, и молодецким поджопником спихивал новых воинов со сцены. Да уж, у тифлингов выражение «отправить пинком во взрослую жизнь», пожалуй, трактовалось чересчур буквально.