высоких черных сапогах. Я была в старых кроссовках и новом коротком пончо. Когда Эльфи увидела меня в этом пончо, она сказала: Прощайте, руки. Прощай, оружие[27]. В самолете мы сняли верхнюю одежду и положили на багажную полку. Джинсы Эльфи были цвета бычьей крови согласно надписи на этикетке. Действительно темно-красные. Мои были самыми обыкновенными, синими и заметно потертыми. Эльфи сильно устала и проспала почти весь полет, положив голову мне на плечо. Я читала книгу. Вернее, пыталась читать. Мне было приятно ощущать на плече тяжесть ее головы. От ее волос пахло грейпфрутом. Книга, которую я пыталась читать, была самиздатовской. Генеалогия какой-то русской семьи из Одессы. Потом самолет приземлился в Цюрихе.

Эльфи проснулась и улыбнулась мне сонной улыбкой. Я сказала: Мы уже тут. Она спросила, понравилась ли мне книга. Я сказала, что книга хорошая, очень подробная и полная странных имен, которые только она знает, как правильно произносить. Мы приехали в отель на такси, закинули вещи в номер и пошли в ресторан, который нам порекомендовала портье. По дороге мы сфотографировали друг друга на красивом мосту. Попросили прохожего сфотографировать нас вдвоем. Он сделал три или четыре снимка, чтобы мы выбрали лучший. Спросил, откуда мы приехали. Мы сказали ему, что мы сестры.

После ужина Эльфи рассказала мне о ее путешествиях по Европе, когда она была молодым начинающим дарованием. Я рассказала ей о своих странствиях. Поначалу мы много смеялись, несколько нервно, но быстро расслабились и стали смеяться только тогда, когда было действительно смешно. Я много ела. Эльфи непрестанно заказывала новые блюда. Она сама почти не притрагивалась к еде, но ей понравился свежий, еще теплый хлеб, который нам приносили в плетеных корзинках. Помню, я извинялась за свои грязные ногти, а Эльфи говорила, что это нестрашно. К тому же в последнее время я много трудилась. Когда она это сказала, я тихо расплакалась, и она поднялась из-за стола, подошла ко мне и обняла. Люди за соседними столиками улыбались, глядя на нас.

Я заказала еще один десерт и кофе. В конце концов нам сказали, что ресторан закрывается. Мы неторопливо вернулись в отель. Всю дорогу шли под руку, как старомодные девушки из классического романа. У себя в номере мы улеглись на одну двуспальную кровать, застеленную белоснежными простынями.

Помнишь, как мы смотрели солнечное затмение? – спросила я. Ты пришла за мной в школу, забрала меня с урока, чтобы мы посмотрели затмение вместе.

Да, сказала она. Было холодно.

Потому что была зима и мы лежали на снегу. В поле.

В сварочных масках.

Ага. Кстати, где ты их добыла?

Я не помню. У кого-то из знакомых ребят.

Было здорово, правда? – сказала я.

Ну, еще бы! Полоса полного солнечного затмения.

Почему полоса?

Потому что затмение идет полосой. Помнишь, что говорил папа? Она понизила голос. После полудня над Манитобой пройдет полоса полного солнечного затмения.

И он говорил так серьезно…

И поэтому было смешно. Эльфи рассмеялась.

Я сказала, что в следующий раз такое затмение в Манитобе будет через полторы тысячи лет.

Я, наверное, его не застану, сказала она.

Я, наверное, тоже.

А может, и нет, улыбнулась Эльфи. Кто знает?

Прямо над нашей кроватью располагался световой люк, и нам были видны звезды. Эльфи взяла меня за руку. Потом положила мою ладонь себе на грудь. Я ощущала ее сердцебиение, ровное и спокойное. Ее прием был назначен на завтра, с утра пораньше. Эльфи сказала, что волнуется, как перед свадьбой или важным экзаменом.

Я не выдержу ждать до утра, сказала она. Вставай, одевайся, и потихоньку пойдем.

Благодарности

Большое спасибо моему литагенту Саре Чалфант и моему редактору Луиз Деннис: они настоящие мастера своего дела. Спасибо моим давним друзьям, Кэрол Лёвен и Жаку Баскьеру, которые постоянно спасают мне жизнь и которые наверняка посмеются над этим «благодарственным словом». (И Виннипегу, городу моей мечты.) Спасибо моим друзьям из Торонто за теплый прием. Спасибо семье Резерфордов за их коллективные объятия! Спасибо моим детям (вы сами знаете, кто вы, – других у меня нет, не волнуйтесь), которые никогда не дают мне расслабляться. Моей маме, Эльвире Тэйвз, моей жизненной силе! Эрику Резерфорду – за его острый карандаш, терпение в бесконечном вычитывании и особенно за его безусловную любовь. И огромное спасибо моей прекрасной сестре, Марджори Энн Тэйвз: ты наша радость, наш гений смеха, нам очень сильно тебя не хватает.