В 1887 году Ольсен помог Эммануилу ревизовать счета Скандинавского благотворительного общества, а когда Людвиг скончался, молодой норвежец был одним из тех, кто нес его гроб. В том же 1888 году Эммануил предложил Ольсену работу в «Бранобеле», но тот отказался, поскольку только что основал свое экспортное агентство, торговавшее сельдью, пустыми бочками и лесоматериалами.

Пять лет спустя, в разгар экономического кризиса компании, когда дивиденды были на нуле, Эммануил вновь попытался завербовать Ольсена, который с 1890 года был представителем Шведского экспортного общества (Норвегия в то время состояла в союзе со Швецией). Вторая попытка увенчалось успехом, Ольсен согласился и был избран в совет компании. Следующей осенью он получил от «Бранобеля» первое важное поручение: провести переговоры в Лондоне с английским агентом компании Bessler, Waechter & Co, в течение шести лет отвечавшим за продажу керосина в Англии и подозреваемым в финансовых махинациях. Ольсену удалось доказать, что отчеты агентства были правильными и нечестной игры не было.

После этой миссии карьера Ольсена быстро пошла в гору. В июле 1895 года Эммануил попросил его на время летних отпусков, в отсутствие его самого и некоторых других директоров правления, занять место заместителя директора. Оставшись под сильным впечатлением от работоспособности и инициативности Ольсена, Эммануил в письме к Альфреду дал ему следующую характеристику:

Ольсен осенью действительно вошел в правление компании в качестве постоянного члена, в связи с чем оставил свое агентство. Начав с нуля в «Бранобеле», он за два года дослужился до кресла директора отдела продаж – то, за что формально отвечал Белямин. Тем не менее отношения между ним и Беляминым (вынужденным покинуть правление в 1899 году) были хорошими. В 1896 году они совершили совместную поездку в Европу с целью ознакомить Ольсена с торговой организацией и представить его иностранным агентам компании.

Ольсену понадобилось немного времени, чтобы понять, что если «Бранобель» хочет конкурировать со «Стандард-Ойл», компании придется в корне изменить организацию продаж. До тех пор продукты компании продавались и в России, и за рубежом независимыми агентами, зачастую заботившимися больше о собственной прибыли, чем о прибыли товарищества. Кроме того, они нередко конкурировали между собой. «Стандард-Ойл», напротив, объединила своих агентов в дочернюю компанию, подчиненную и контролируемую головной компанией. Это и была та модель, которую Ганс Ольсен в течение ближайших лет постарался внедрить в товариществе «Бранобель».

До завершения этой, как оказалось, успешной реконструкции не дожили ни Роберт, ни Альфред. Роберт скончался 10 августа 1896 года в Йето. После всех перенесенных болезней его сердце остановилось, когда ему было шестьдесят семь лет. Одержимый страхом мнимой смерти, Альфред немедленно телеграфировал своему племяннику Яльмару: «Ты должен провести аутопсию или вскрытие артерий». От правления «Бранобеля» в Петербурге Полин получила следующую телеграмму: «Многочисленный персонал компании, ее правление и совет выражают Вам и Вашим детям свои глубочайшие соболезнования и сожалеют о потере своего основателя. Без инициативы Роберта Нобеля и его творческой силы мы не объединились бы для совместной работы. Память о нем будет вечно жить среди нас».

Телеграмма Альфреда племяннику Яльмару после смерти Роберта

Похороны состоялись 16 августа на Новом кладбище в Стокгольме, где покоились его родители. На церемонию из Парижа прибыл Альфред, а из Петербурга – Эдла и ее старшие дети. На похоронах также присутствовали представители машиностроительного завода и нефтяной компании. Среди более пятидесяти венков, по данным газет, особо выделялись «один, исключительно красивый, венок из бакинского отдела компании „Братья Нобель“» и «огромный, в форме кургана, украшенный широкими желто-синими лентами с золотой каймой с надписью: От Правления Товарищества Братьев Нобель, Санкт-Петербург. Спасибо и прощайте». Были и венки от рабочих в Йето, а также от «Нитроглицериновой компании» и динамитных заводов в Гамбурге и Осло.

Помимо жены, Роберт оставил четверых детей: Яльмара, Ингеборг, Людвига и Тиру. Дочь Ингеборг вышла в 1894 году замуж за графа Карла Риддерстольпе, а Людвиг за год до кончины Роберта женился на Вальборг Веттергрунд, дочери писательницы Жозефины Веттергрунд (литературный псевдоним Леа). Яльмар же, как было упомянуто, женится только через 27 лет. Младшая дочь Тира так и не вышла замуж: в возрасте 23 лет 21 декабря, во время приготовлений к Рождеству, она вдруг упала на пол в кухне и через час скончалась. Причину установить не смогли.

Когда Тиру хоронили на Новом кладбище 29 декабря 1896 года, в семейную могилу был опущен не только ее прах. Это были двойные похороны – одновременно был опущен также прах ее дяди Альфреда, скончавшегося 10 декабря. В соответствии с завещанием после смерти вены его были перерезаны, а тело – кремировано. Тело Альфреда обнаружили слуги в его доме в Сан-Ремо. Причина смерти – кровоизлияние в мозг. Получив за два дня до кончины дяди телеграфное сообщение о состоянии здоровья, Эммануил прибыл в Сан-Ремо 10 декабря, однако слишком поздно, чтобы застать того в живых. Еще позже в тот же день из Швеции приехал секретарь Альфреда, инженер-химик Рагнар Сульман, сын Августа Сульмана, главного редактора газеты «Афтонбладет». С ним вместе прибыл Яльмар Нобель. «Альфред Нобель закончил свои дни так же одиноко, как жил», – лаконично заключил Сульман.

Состояние, оставленное Альфредом, было внушительным – более 33 миллионов шведских крон, что сегодня соответствует примерно 12 миллиардам рублей. Самые крупные активы, от пяти до семи миллионов, находились в следующих странах: Швеция, Германия, Шотландия и Россия. Общая ценность активов Альфреда в России составила 5 232 000 крон (около 2 миллиардов рублей сегодня), из них 850 тысяч составляли государственные ценные бумаги, 20 тысяч – акции в газовых и электроэнергетических компаниях, а также 2 10 9 000 акций и паев в «Бранобеле», столько же долговых обязательств товарищества, а также личной задолженности Эммануила, равной 191 тысяче крон. Кроме того, в берлинском банке хранились нефтяные акции и российские государственные бумаги ценностью два миллиона крон.

Рагнар Сульман (1890 г.)