По словам Сульмана, требования семьи Роберта возникли только в конце переговоров и были мотивированы желанием «лишить соглашение характера чисто экономического торга». Как бы там ни было, можно констатировать, что они остались в выигрыше. Вместо завещанных полумиллиона шведских крон Яльмар, Людвиг и Ингеборг получили один миллион. (С кончиной Тиры отпала ее доля в 100 тысяч.) Кроме того, дети Роберта получили право на приобретение 4000 акций Nobel Dynamite Trust Co по цене ниже средней биржевой. В общей сложности они унаследовали 1 594 000 крон (около 500 миллионов рублей сегодня). К этим деньгам следует добавить эквивалентное наследство от Роберта. Другими словами, его семья в течение нескольких лет стала очень богатой. Младший сын Людвиг использовал большую часть своего состояния для преобразования сонного рыбацкого поселка Бостад на юге Швеции в эксклюзивный курорт с виллами, теннисным кортом и полями для гольфа.

Что касается Анны и Мэри, они уже были богатыми, и неясно, стали бы они обжаловать завещание Альфреда, не будь их мужей-опекунов. Братья Шёгрены были весьма компетентными и энергичными людьми, Оке к тому же обладал чертами авантюриста. Однако их возможности реализовать свои идеи и планы полностью зависели от денег их жен, поэтому интересно отметить, что соглашение включало и договоренности, способствовавшие реализации их различных проектов. В 1892 году Яльмар и Анна купили имение Нюнэс в 60 километрах к югу от Стокгольма, построенное в 1835 году по чертежам Фредрика Блюма – учителя Иммануила Нобеля. Яльмар принимал активное участие в работе муниципалитета, и ему принадлежала инициатива строительства железной дороги между Стокгольмом и городом Нюнесхамн. Он также участвовал в планировании нюнэского пригорода. Строительство железной дороги началось в 1898 году, в том же году, когда было заключено соглашение, и завершилось три года спустя.

Брат Яльмара, Оке, тратил деньги своей жены с еще большим размахом. Незадолго до своей смерти Альфред купил барочный замок Мэльсокер в 80 километрах к западу от Стокгольма. Возможно, это был свадебный подарок дочери Роберта, любимой племяннице Ингеборг. Несмотря на то что всё оплатил Альфред, в купчей в качестве владельца был также указан муж Ингеборг. Замок был в запущенном состоянии, мебель и картины распроданы с аукциона за год до сделки. Для управления имением было создано акционерное общество, и Риддерстольпе стал его директором. Первый год, однако, оказался убыточным, и – поскольку имение входило в наследственное имущество Альфреда – душеприказчики выкупили его у Риддерстольпе, а затем продали его. Покупателем был не кто иной как свояк Риддерстольпе, Оке Шёгрен, немедленно занявшийся обширной реставрацией и модернизацией замка: было проведено электричество, центральное отопление, разбит грандиозный сад. Покупались дорогие картины и мебель. Первое десятилетие XX века было для замка временем расцвета. Но когда живший на весьма широкую ногу Шёгрен собрался заложить наследство своих падчериц от их отца, их мужья воспротивились, и в 1916 году имение было продано с аукциона.

Правление товарищества «Бранобель» в 1904 году

Со смертью Роберта и Альфреда прервались последние нити двух поколений основателей – Иммануила Нобеля и сыновей. До тех пор Эммануил мог рассчитывать на советы, моральную и финансовую поддержку, прежде всего со стороны Альфреда, теперь же он должен был полагаться только на себя. Несмотря на все экономические и политические трудности, с которыми сталкивались нобелевские компании, всё шло хорошо: отчасти благодаря деловым качествам Эммануила, отчасти благодаря толковым сотрудникам, которыми он со временем окружил себя.

Одновременно с опубликованием завещания Альфреда в январе 1897 года Эммануил договорился о новом облигационном займе в Disconto Gesellschaft в Берлине. Сумма кредита составляла 21,6 миллиона рейхсмарок, что соответствует 4 миллиардам рублей сегодня. Это был его второй облигационный заем в Берлине. Первый был получен в 1884 году и благодаря стабильной прибыльности товарищества спустя десять лет был погашен. Таким образом, экономическое положение империи Нобелей было хорошим и стало лучше во многом благодаря Гансу Ольсену, который отныне был полностью вовлечен в дела «Бранобеля», став к тому же членом семьи: в 1897 году он женился на сводной сестре Эммануила, Мине.

Предпринятая Ольсеном рационализация продаж началась с переговоров с московским агентством, принадлежащим Бруно Вундерлиху, одному из учредителей «Бранобеля». Он проживал за границей, в собственном замке под Дрезденом, а текущими делами его компании занимались швед Кнут Литторин и некий доктор Фогель. С 1 января 1899 года московское агентство стало частью «Бранобеля». Этой сделкой важная часть организации отечественных продаж была реформирована. После подписания этого соглашения был заключен договор с БНИТО Ротшильдов, представителями которого были братья Поляк. Произведенные операции привели к разделению российского рынка и положили конец конкуренции между компаниями. «То, что мне удалось завершить это дело, я воспринял как личный триумф, – вспоминал Ольсен. – И потому, что это решение в скором времени оправдало себя, увеличив оборот и прибыль в этом для нас столь важном регионе настолько, что превзошло мои самые смелые ожидания; и потому, что тем самым удалось навсегда привлечь в нашу компанию такого человека, как Кнут Литторин, обладавшего выдающейся квалификацией в области торговли».

Соглашение с Ротшильдом в Москве повлекло за собой заключение и других договоров. Жюль Арон и Ганс Ольсен прекрасно ладили друг с другом, что позволило составить и подписать в 1898 году еще одно соглашение – в этот раз с Ротшильдами о распространении продукции в Германии, чем до того момента занималась дочерняя компания Нобелей, «Нафтапорт». Таким образом, Ротшильд вошел в «Нафтапорт» (а Арон – в ее совет директоров), после чего акционерный капитал был увеличен с полутора миллионов рейхсмарок до пяти. 1899 год стал для «Бранобеля» рекордным: уровень дивидендов достиг восемнадцати процентов. Однако старания Ольсена достичь соглашения с немецкой дочерней компанией «Стандард-Ойл» – Deutsch-Amerikanische Petroleum Gesellschaft – в Гамбурге закончились провалом. Гораздо лучше шли дела в Англии. По истечении контракта с британским агентом Bessler, Waechter & Co «Бранобель» и Ротшильд создали совместную компанию по продажам, в которой британский агент стал миноритарным акционером. Новая компания, получившая название The British Petroleum Company, оказалась очень прибыльной.

Такого же типа «мирные соглашения», которые «Бранобель» подписал со своими конкурентами по торговле нефтью, Ольсен попытался заключить и в области продажи смазочных масел. Свойства пенсильванской нефти делали ее более пригодной для производства керосина, тогда как бакинская нефть больше подходила для смазочных материалов – от машинных до шпиндельных масел для ткацких фабрик и т. д. Благодаря этому конкуренция для кавказских смазочных масел на международном рынке была менее напряженной, чем для керосина. Продажа осуществлялась через дистрибьюторскую цепочку, отличную от нефтяной. С 1886 года одним из агентов смазочных масел «Бранобеля» в Европе был Александр Барбе. С ним семья Нобель в течение всех лет поддерживала тесные и дружеские отношения. Основным конкурентом смазочного направления был Чарльз Гуд в Антверпене, имевший исключительные права на продажу продукции «Стандард-Ойл».