себя грязь я покинул остатки Кремля и перешёл подсохшее болото. Свифта не было видно, но я знал, куда держать путь — к дому Анюты — месту, где всё началось. Я не сомневался, что несмотря на пожар, здесь он уцелел. А вместе с ним могло уцелеть и то, что хранилось в тайнике. Но перед этим, я не мог не заглянуть на свой участок.

Крым находился едва ли не в большем запустении, чем остальные дачи. Близость леса и болот сделали своё дело. Вся земля была в той или иной степени затоплена, представляя собой огромное, очень мелкое, заболоченное озеро, поросшее склизким камышом и тёмной осокой, из которого гнилыми зубами торчали причудливые развалины домов и чёрные остовы деревьев. Низкое серое небо нависало над своим серым отражением в воде, а между ними плыл серый туман, так что было неясно где верх, а где низ. Да и была ли эта разница?..

Я не встретил ни одного призрака на своём пути. Похоже, что даже для них это место было слишком уж неуютным. Только раз, я заметил борзую, галопом мчавшуюся мне навстречу по остатком главной дороги. Я отошёл в сторону и лёг ничком под ближайшие кусты. Тварь промчалась мимо, не глядя по сторонам, и через минуту я вновь продолжил свой путь по бесконечному серому пространству болотного ада. Путь из ниоткуда в никуда.

Мой дом пострадал не меньше других. Когда сосна умерла и рухнула на крышу, вода легко стала проникать внутрь, вызывая усиленное гниение. Второй этаж быстро превратился в замшелые руины, полные отвратных насекомых. Следом, частично обрушился потолок на веранде, увлекая за собой сотни книг с разрушенных стеллажей. Они устилали пол, как мёртвые бабочки, вздрагивая и шелестя почерневшими крыльями истлевших страниц. Время от времени, очередная бабочка слетала к ним со второго этажа, на мгновенье оживляя бумажное кладбище, но затем всё снова стихало.

Вдоль стены всё ещё был различим ряд заплесневелый обуви и большой пластмассовый автомобиль, некогда ярко-красный, а сейчас белесый и покосившийся. Тут и там, болтались неряшливые обрывки истлевшего тюля, похожие на густую могильную паутину, покрывающую стены старинного склепа.

Это было одно из самых печальных зрелищ, которое я увидел за время странствий, за исключением трех кукол в одном из домов, по-прежнему пьющих чай из пластмассовых чашек за маленьким столиком, заботливо застеленным куском полосатой клеёнки. Их глаза выцвели и походили на глаза призраков, но выражение кукольных лиц всё равно было живее, чем у безмолвных теней населяющих этот мир.

Полностью уцелела только маленькая комната, хотя время и влажность превратили её во влажную мумию самой себя. Мне потребовалось выломать дверь, чтобы войти внутрь, но я немедленно выскочил обратно, потому что спёртый воздух внутри был таким кислым, что резал глаза.

Я выждал, пока комната немного проветрится, а затем осмотрел её. Всё было узнаваемо. Старый ковёр, полосатое покрывало, мамина одежда на вешалке, огромная кочерга из нержавейки в углу, ржавый топор, несколько трухлявых берёзовых поленьев, маленький радиоприёмник, прокисшие батарейки к нему, отцовские лекарства, несколько книг и мои рыболовные блесны на журнальном столике.

С краю, отдельной стопкой лежали мои тетрадки за 3 класс. Несмотря на мамины протесты, мы с отцом торжественно сжигали их в первый день лета, чтобы тень школы не омрачала каникулы. Это была наша весёлая огненная традиция — «Врата лета» — которые должны были быть распахнуты навстречу счастью. Как давно это было… И было ли?..

Я всё чаще задавался этим вопросом. Был ли я тем человеком, каким я себя представляю?.. Правдивы ли мои воспоминания?.. А если да, то насколько?.. Мой ли это дом?.. Чья память заключена во мне?.. Был ли я вообще когда либо человеком?.. Может я призрак, что скитается тут бесконечно долго и узнаёт всё вокруг, лишь потому, что видел это бессчётное множество раз?.. Может я просто придумал себе прошлую жизнь?.. Убедил себя, что это мой дом, а люди жившие в нём — моя семья…

Эта мысль на миг ужаснула меня. Чтобы хоть как то отогнать её, я принялся искать фото, чтобы понять, что я это я, пусть хоть и мёртвый. Это было нелепо, но я не мог успокоится, пока не отыскал коробку со старыми фотографиями. Они слиплись, выцвели, частично развалились, но я всё же нашёл там отца и мать, и себя маленького сидящего у матери на коленях. Но разве этот круглолицый смеющийся мальчуган был я?.. Никаких других фотографий, где я был бы старше не сохранилось. В какой-то момент, я оставил поиски. К чему это всё?.. Какая теперь разница?.. Я тот, кто есть сейчас, кем бы я ни был прежде, и это главное. Я оставил фото и вышел.

В большой комнате царил разгром. Болотные джунгли проникли в неё через разбитое веткой сосны окно. Родительская кровать была покрыта жёлто-коричневыми грибами, за отлетевшими обоями сновали гигантские сороконожки, а под второй кроватью, обосновались какие-то плоские облезлые создания, недостаточно крупные чтобы представлять серьёзную опасность, но до крайности мерзкие. Забыв про осторожность, я в сердцах швырнул в них вазу, так что они скрылись на несколько минут, но затем опять начали высовывать свои приплюснутые белесые мордочки и рассматривать меня чёрными щёлочками гноящихся глаз.

Большой бельевой шкаф был распахнут, и его содержимое вывалилось на пол как гнилые внутренности из вспоротого живота. Большое зеркало на двери сползло с креплений, упало и раскололось. Только один длинный узкий осколок остался стоять и когда я подошёл ближе, в его мутных недрах мелькнуло моё отражение. Удивительно, но такая малость взволновала меня больше, чем царящий вокруг ужас. С дрожью в коленях я приблизился и осторожно взял осколок в руки. Быть может я смогу узнать себя?

Я бережно протёр его какой-то заплесневелой тряпкой и с трепетом поднёс к лицу. В узком, дрожащем куске стекла отразилось грязное, небритое, заострившееся лицо мертвеца, с объеденной верхней губой, обнажающей часть клыка, частично скальпированными щеками, лбом, шеей и измочаленным левым веком. Но не это поразило меня. Мои глаза… Застывшие и равнодушные, будто стеклянные, они, тем не менее, всё ещё были светло-голубыми… Покойник смотрел на меня внимательно и безучастно, но, постепенно, что то в глубине его взгляда дрогнуло и поплыло…

Я упал на колени и заплакал, беззвучно и бесслёзно, не в силах поверить тому, что увидел. Я всё ещё был жив… По крайней мере, пока ещё не стал одним из тех безликих существ, в чьих взглядах застыло мёртвое небо… Наверное поэтому, все они