С 2 часов ночи и до рассвета Наполеон скрытно перевел большую часть своих войск на правый берег Колочи вплотную к позиции русского левого фланга. Этот маневр, засвидетельствованный не только французскими, но и русскими дореволюционными источниками, а также К. Клаузевицем[935], почему-то замалчивается в трудах советских и даже постсоветских (Ю. Н. Гуляев, В. Т. Согляев, А. В. Шишов) историков. Между тем он существенно повлиял на ход сражения: Наполеон смог атаковать русское левое крыло в упор, а Багратион, войска которого держали здесь оборону, отбиваясь от французских атак, не успевал получать подкрепления.

Бородинская битва 26 августа 1812 г.-единственный в истории войн пример генерального сражения, исход которого и та и другая сторона сразу же объявили и доныне празднуют как свою победу, имея на то основания. Поэтому многие ее моменты, начиная с соотношения сил и кончая потерями, остаются спорными. Новый анализ старых данных[936] показывает, что Наполеон имел при Бородине около 132 тыс. человек и 587 орудий, Кутузов - 154,8 тыс. человек и 640 орудий. Правда, регулярных войск у Кутузова было лишь 115,3 тыс. человек плюс 11 тыс. казаков и 28,5 тыс. ополченцев; но зато у Наполеона вся гвардия (18,9 тыс. лучших, отборных солдат[937]) простояла весь день битвы в резерве, тогда как русские резервы были израсходованы полностью. Здесь важно подчеркнуть, что к моменту Бородинской битвы соотношение сил в ходе войны 1812 г. уже изменилось в пользу России.

Ход сражения складывался удачно для Наполеона. Располагая меньшими силами, он умело создавал на всех пунктах атаки (Шевардинский редут, с. Бородино, Курганная высота с батареей Раевского, Багратионовы флеши, д. Семеновская и Утица) численное превосходство, заставляя россиян отражать атаки вдвое, а то и втрое превосходящих сил. Первым делом французы «с невероятною быстротою» (по признанию Кутузова)[938] атаковали правый фланг русской позиции, ворвались в с. Бородино и овладели им. Одновременно три лучших маршала Наполеона - Даву, Ней, Мюрат - обрушили громаду своих сил на Багратионовы флеши у д. Семеновской слева. Здесь, говоря словами Кутузова, разгорелся «наикровопролитнейший бой»[939]: то французы врывались на флеши, выбивая оттуда русских, то русские шли на ура в контратаку и выбивали из флешей французов. Кстати, французы в ответ на русское «Ура!», которое слышалось как «Au rat!») («На крысу!»), кричали: «Au chat!» («На кошку!»)[940].

Историки до сих пор не могут согласно определить, сколько раз в тот день флеши переходили из рук в руки. Традиционное мнение таково, что французы окончательно взяли их в результате 8-й атаки примерно к 12 часам, когда и был смертельно ранен Багратион. В 1992 г. А. А. Васильев и Л. Л. Ивченко попытались опровергнуть традицию. Опираясь главным образом на дневник начальника штаба 2-й армии графа Э. Ф. Сен-При[941], раненного в одно время с Багратионом, они пришли к небезосновательному (хоть и небесспорному) выводу, что Багратион выбыл из строя еще до 9 часов утра, а флеши пали к 10 часам, в итоге не 8-й, а 3-й атаки[942]. Автор капитального исследования о Бородинской битве В. Н. Земцов полагает: сколько раз переходили флеши из рук в руки, «сказать точно невозможно»[943].

Кульминационным моментом битвы стал штурм Курганной высоты с 18 - пушечной батареей из корпуса H. Н. Раевского. Ее французы с утра уже занимали, но были выбиты оттуда. Теперь, в 14 часов, Наполеон приказал атаковать высоту генералу Огюсту Коленкуру, который только что заменил сраженного русским ядром командующего 2-м кавалерийским корпусом Великой армии Л. - П. Монбрена. Коленкур обещал: «Я буду там сей же час - живой или мертвый!»[944] Он встал во главе дивизии своих кирасир - «gens de fer» («железных людей»), как называл их Наполеон, - и устремился на высоту, к батарее Раевского. В сверкающих кирасах и латах, словно железный смерч, «gens de fer» Коленкура через ров и бруствер ворвались под огнем русских орудий на батарею по трупам чужих и своих солдат и были встречены здесь в штыки. «Казалось, что вся возвышенность обратилась в движущуюся железную гору», - вспоминал участник битвы Е. Лабом[945].

Никто из защитников батареи не бежал от врага. Они разили французов штыками, прикладами, тесаками, дрались банниками, рычагами. Их генерал, соратник Суворова Петр Гаврилович Лихачев, весь израненный, ободрял солдат: «Помните, ребята, деремся за Москву!», а когда почти все они погибли, «расстегнул грудь догола» и пошел на вражеские штыки[946]. Еле живой от ран, он был взят в плен.

Ценой невообразимых усилий и потерь французы овладели Курганной высотой, причем генерал Коленкур был убит. Он сдержал слово, данное Наполеону: живым ворвался на высоту, взял ее и остался на ней мертвым. «Я был рядом с императором, когда ему доложили об этом, - вспоминал Арман Коленкур, старший брат Огюста. - Нет надобности говорить, что я при этом почувствовал. “Он умер смертью храбрых, решив исход сражения”, - сказал император»[947].