с немцами. Депортировали калмыков, карачаевцев, чеченцев, ингушей, балкарцев. Позже настал черед крымских татар, активно сотрудничавших с оккупантами. Добавили турок-месхетинцев, тесно переплетенных родством с жителями соседних районов Турции, из-за чего процветали и контрабанда, и шпионаж. Но их не выгоняли на произвол судьбы и голодную смерть, как индусов или судетских немцев. Не запирали в концлагеря, как итальянцев и японцев. Просто переселяли подальше от родных мест — в Казахстан, Среднюю Азию. Выделяли места для спецпоселений, продукты и все необходимое. По личному распоряжению Сталина эшелоны переселенцев должны были сопровождать врачи.

Конечно, после войны их уже можно было возвратить на места прежнего проживания. Но причина депортаций затиралась. Изгнанники представлялись персональными жертвами Сталина и Берии. Перед ними каялись, предоставляли льготы и преимущества. За счет других. 7 февраля 1957 г. была восстановлена Чечено-Ингушская автономная республика. Раньше город Грозный, населенный русскими, и казачьи районы на правом берегу Терека имели статус «национальных автономий». Сейчас их вернули в Чечено-Ингушетию без всякой автономии. Мало того, в качестве «компенсации» за обиды Хрущев добавил ей 4 района на левом берегу Терека — из состава Ставропольского края.

При этом от Ставрополья оказался отрезан еще один район, населенный казаками, — Кизлярский. Его отдали Дагестану. А возвращение карачаевцев, балкарцев, ингушей сопровождалось скрытными депортациями осетин, адыгов, кабардинцев, которым в 1944 г. были отданы земли выселенных. Теперь их изгоняли. Что же касается стремления Хрущева восстановить историческую справедливость, то в этом очень и очень можно усомниться. Ведь Крым-то он сам отдал Украине. Поэтому крымские татары из списка «реабилитированных народов» выпали, на родину их не вернули.

Наряду с реабилитациями по стране заговорили и о наказании виновных. Ведь не одни же «банда Берии» с Амакумовым творили беззакония. Прокуратурой начинались расследования, кое-где были судебные процессы. Но чаще дело ограничивалось увольнениями со службы, исключениями из партии. А некоторые лица оказывались вообще неприкосновенными. Например, один из главных палачей ГУЛАГа Натан Френкель. До революции — миллионер, один из крупнейших торговцев на Черном море, который потом вдруг переквалифицировался в чекиста. Его арестовывали еще в 1920-х, потом в 1937 г. Но каждый раз его выручали некие покровители. И в 1950-х никто не стал расследовать его злодеяния, он доживал век заслуженным персональным пенсионером.

Мы уже упоминали и сына Якова Свердлова, Андрея. Его тоже освобождали после арестов в 1935, 1937 гг. Когда Хрущев выпустил его после уже оформленного признания в «сионистском заговоре», он перешел на «научную работу». Но после XX съезда в ЦК и прокуратуру посыпались заявления по поводу его зверств. У Свердлова сразу вдруг начался «нервный тик», и он надолго залег в неврологическое отделение Кремлевской больницы (да, и такую привилегию он имел, хотя был всего лишь полковником МГБ). А все заявления против него спустили на тормозах. Свердлов вернулся к «науке», под псевдонимом «А.Я. Яковлев» писал детективы.

Сам же Хрущев, «растоптав» Сталина, почувствовал себя равной ему фигурой, полноправным лидером Советского Союза. Начал и линию проводить свою собственную, уже ни на кого не оглядываясь. Он задумал кардинальные преобразования. В первые годы после революции, когда нормальные государственные рычаги управления были разрушены, а на местах заправляли Советы, промышленность и сельское хозяйство тоже налаживали на местных уровнях, организовывали в советы народного хозяйства — совнархозы. Подчинялись они ВСНХ — Всероссийскому совету. По мере укрепления СССР эта система отмерла. Но Хрущев вспомнил о ней. Рассудил, что при старой, «революционной» организации, как раз и должен проявиться в полной мере энтузиазм трудящихся.

Это согласовывалось и с марксистским учением, государственные рычаги со временем станут не нужными, а в управление будет вовлекаться «народ». Впрочем, при подобной схеме повышалась и роль партийной номенклатуры. Ведь на уровне областей в совнархозах стали бы рулить секретари обкомов. В январе 1957 г. Никита Сергеевич разослал по разным ведомствам свои предложения: ввести совнархозы, а отраслевые министерства упразднить. Писал, что существующие структуры мешают стране «прийти в коммунистическое общество, имея такую чрезмерно зацентрализованную систему управления хозяйством». В феврале этот вопрос вынесли на пленум ЦК. Компетентные хозяйственные работники были категорически против. Но подхалимы поддержали Хрущева, и решение было принято. 25 из 37 союзных министерств упразднялись, вместо этого создавались 105 административных экономических районов, в каждом действовал свой совнархоз.

Но особенным специалистом Хрущев себя считал в сельском хозяйстве. В 1955 г. Сельскохозяйственную выставку в Москве посетил американский фермер Росуэлл Гарст, занимавшийся выращиванием кукурузы. Много говорил о ней, дошло до Хрущева, он пожелал принять Гарста и остался под большим впечатлением. Начал рассылать на места указания взяться за возделывание кукурузы, рекламировал ее как самую перспективную культуру, которая поможет решить проблемы и с зерном, и с кормами для животноводства.

А в 1957 г. Никита Сергеевич запросил данные по сельскому хозяйству в США и у нас, и был шокирован. Узнал, что в Америке производительность в 3 раза выше. (На самом деле, цифры для него сгладили. Советская производительность в земледелии была ниже в 4,5 раза, а в животноводстве — в 8–10 раз.) Хрущев взвинтился. В мае на совещании работников сельского хозяйства он бросил задачу: «В ближайшие годы догнать США по производству мяса, масла и молока на душу населения». Выработку продукции предстояло увеличить в 3,5 раза, Хрущев считал возможным сделать это за 3 года, в 1960 г. В крайнем случае в 1961 г. «зачистить остатки».

Но самодурство Первого секретаря сплотило против него других партийных руководителей: Молотова, Маленкова, Кагановича, к ним присоединился даже Шепилов, которого возвысил сам Никита Сергеевич. Он писал: «Бессистемный поток самых невероятных, смешных, неграмотных инициатив и указаний Хрущева уже к весне 1957 года сделал для всех очевидным: Хрущева надо убирать, пока он не наломал дров».

18 июня на заседании Президиума ЦК противники Никиты Сергеевича сговорились устроить коллективный демарш. Потребовали, чтобы председательствовал не Хрущев, а Булганин, и начали вываливать претензии. За снятие Хрущева с поста Первого секретаря проголосовали 7 человек — Маленков, Молотов, Каганович, Ворошилов, Сабуров, Первухин и Булганин. Против — 4. Сам Хрущев, Микоян, Суслов и Кириченко — вернейший подручный Никиты Сергеевича, которого тот вытащил с Украины себе в помощь. Но Хрущев принялся изворачиваться. За него заступались кандидаты в члены Президиума — Фурцева (возглавлявшая московскую парторганизацию), секретарь ЦК Брежнев.

Они не имели права голоса, но, пока шли споры, был извещен председатель КГБ Серов. Экстренно, самолетами, перекинул в Москву еще нескольких кандидатов. Защищать Первого секретаря подключились Мухитдинов (первый секретарь компартии Узбекистана, Шверник (еще один подручный Хрущева, участник фиктивного суда над Берией, а потом глава комиссии по реабилитациям). Решающей стала позиция маршала Жукова. Он считал себя обязанным Хрущеву — тот сделал его министром обороны, за Венгрию дал четвертую Звезду Героя. Заявил, что решениям Президиума не подчинится, откровенно намекнул, что за ним армия: «Без моего приказа ни один танк не двинется».

В результате вопрос был перенесен на Пленум ЦК. Жуков выделил военные