и не спорит. Но готов ли он представить ее своей семье? И что его родители скажут, когда он ее приведет в дом?

— Вы плохо слушаете, миледи, — усмехнулся Ренг и закурил. — Взрослый мужчина обязан построить собственный дом, прежде чем позвать кого-то замуж. Согласие родителей в этом вопросе на севере не имеет значения.

— А ты хорошо знаешь обычаи северян.

Причем эта фраза прозвучала то ли вопросом, то ли утверждением. Я позволяла Ренгу самому решать, как ответить на нее.

— Я много странствовал в свое время. Воевал с северянами на одной стороны с ними… — он усмехнулся и добавил, — воевал против них. А своих союзников, как и своих врагов надо знать хорошо, особенно их сильные и слабые стороны.

— И ты их знаешь? — понизив голос, чтобы кроме него и Калима никто не услышал, спросила я.

— Я понимаю, что вас беспокоит, миледи. Но ничего страшного вас там не ждет.

— Увидим, — уклончиво ответила я. — Но за Мию отвечаешь не ты, а я как ее госпожа.

— Сказать Лину, чтобы он попросил ваше благословение?

Вскинула взгляд, услышав завуалированную усмешку в голосе Ренга. Я конечно уважала его и прислушивалась к его мнению, но сейчас он забывался, о чем ему и сказал мой взгляд.

— Простите, миледи, — извинился он раньше, прежде чем я вслух выразила свое возмущение.

Я расслабилась.

— За благословением лучше к брату Эгорну, — уже спокойно ответила я. И вновь поморщилась. Наш жрец был живее всех живых. И именно наш, так как и он умудрился каким-то непостижимым способом стать частью нашей компании.

Он, вопреки всем моим подозрениям, не пытался каждую минуту пытаться обратить всех в свою веру. Он вообще на удивление мало говорил и проповедовал северянам. Он чаще расспрашивал их о вере в Белого Ворона, о традициях и обычаях. Северяне хоть и отвечали ему, но не торопились раскрыть ему все свои секреты.

Когда вернулась Мия, я немного обеспокоенно взглянула на нее. Она была смущена и смотрела только себе под ноги, не поднимая даже взгляда на северянина. А вот я внимательно присмотрелась к этому еще молодому парню, на вид которому было не больше двадцати пяти лет. Он был довольно симпатичным и наверное одним из самых спокойных среди своих сородичей. И если другие продолжали все время следить за мной взглядами, когда я оказывалась в поле их видимости, этот Лин совершенно не глазел на меня и тем более на Лауру. Что однозначно было хорошим знаком. Может и правда, он способен был разглядеть настоящую Мию, а не ее изуродованное лицо.

— А как заключаются брачные обряды на севере? — громко спросила я, позволяя любому из северян ответить мне.

Совсем не удивилась, когда первым отреагировал на мой вопрос Арак.

Он не поленился пересесть к нашему костру.

— Наши обряды проходят всегда в лесу, там где наши предки могут услышать нас и прийти, чтобы увидеть — род пополнился новым членом. А также чтобы они могли благословить этот союз.

— Предки… в смысле мертвые? — уточнила я.

— Живых мы тоже приглашаем на свадьбу, — рассмеялся Арак. — Но и мертвые желанные гости на наших праздниках.

— И ты их видел? Мертвых предков?

Арак не успел ответить, в разговор вмешался Ронан.

— Придет время и тебе объяснят в подробностях как проходит брачный обряд.

Сглотнула. Он обратился напрямую ко мне впервые после того вечера. Но в этот раз я даже не покраснела, ощутив уже знакомую злость.

— А это такой секрет, что его открывают только перед брачным обрядом? — спросила я, не скрывая насмешки в голосе.

— Север открывает свои тайны только тем, кто готов их принять, — туманно ответил Ронан.

— А если я не готова их принять?

— Будешь готова, когда настанет время.

Нахмурилась, ведь у меня создалось впечатление, что обсуждаем мы уже не брачный обряд. Да и как-то все северяне притихли и теперь прислушивались к разговору.

— Не такие у нас и страшные тайны, — улыбнулся Арак, подмигнув мне. — Так что меньше слушай Ронана.

— И мертвые не страшные? — вернулась я к своему вопросу.

— Мы верим, что они откликаются на наш зов…

— Но если вы их не видите, откуда вы знаете — приходят они или нет на зов? — это уже брат Эгорн опередил меня своим вопросом.

Я подумала о том, что северяне могут и оскорбиться, что мы усомнились в существовании их предков, откликающихся на их зов. Но Арак только рассмеялся.

— А ты жрец видел своих трех отцов, которым так рьяно молишься?

— Нет, — спустя наверное минуту ответил жрец, — не видел, но я знаю, они есть.

— Откуда? — спросил Арак.

Теперь уже и я смотрела на брата Эгорна. Ведь меня тоже интересовал ответ на этот вопрос. Я вот хоть и верила в Трех Отцов и молилась им, но меня часто мучили сомнения, есть ли они, а если и есть, интересует ли их вообще наша жизнь. Ведь мы отнюдь не всегда получали то, о чем молились им. И ладно какой-нибудь грешник, который нарушал заповеди Отцов, но ведь и праведники часто страдали.

Лаура, Мия, Луция, Флавия… каждая из них тоже не была услышана ими. И сейчас они как и я ждали ответа.

— Жрец не может усомниться в своей вере, — заметил Эгорн.

— Этому тебя научили в обители? — прозорливо уточнил Арак. — А как же ты сам? Что заставляет тебя самого верить?

— То, что они откликаются на мои молитвы…

Что же, по крайней мере Три Отца отвечают хоть на чьи-то молитвы, усмехнулась я про себя.

— Тогда почему они ни разу не услышали мои? — тихо, шепотом, но в наступившей тишине довольно