Мы с Дэйзи отодвигаем плотные шторы и сметаем пыль с подоконников.

– Думаю, она заподозрила, что за смертью вашего отца стоял Арбор, и рассказала об этом Айрис. Но, как вы понимаете, Айрис было нелегко это принять. Иногда, когда речь идет о наших близких, мы верим только тому, чему хотим верить. Ваша мать была расстроена тем, что Айрис не отнеслась к ее словам более серьезно.

– Значит, поэтому она и уехала? – спрашивает Дэйзи.

– Я уверен, что отчасти и поэтому. Это, разумеется, обеспокоило Айрис. И заставило ее увидеть Арбора в новом свете. И думаю, после того как она начала всерьез все обдумывать, ей стало ясно, насколько обвинение матери Лили было правдоподобно. Арбор всегда был очень озабочен своими имиджем, статусом и богатством. Поэтому Айрис и хотела изобразить дело так, будто деньги пропали. Если бы они были переданы вам сразу после оглашения завещания, он мог бы оспорить его, сославшись на ваш возраст. Или оказать на вас влияние, надавить.

Несмотря на заливающий комнату солнечный свет, меня пробирает дрожь. Фрэнк прав. Если бы эти деньги достались мне тогда и я не получила возможности увидеть темную сторону дяди Арбора, он мог бы с легкостью повлиять на меня.

Дэйзи хмурится.

– Погодите. Значит ли это, что, если бы Лили исполнилось восемнадцать на неделю раньше, никаких поисков сокровищ бы не было?

Фрэнк подходит к каминной полке и достает из-за позолоченного канделябра конверт. И протягивает его мне.

– Узнайте сами. Айрис оставила это письмо для вас обеих, с письменным указанием мне передать его вам только после того, как вы найдете ключ. Думаю, она написала его в ту ночь, когда умерла, после той вечеринки.

Я ломаю красную сургучную печать с гербом Роузвудов и протягиваю письмо Дэйзи. Она неуверенно улыбается, взяв конверт дрожащими пальцами и достав из него листок плотной открыточной бумаги цвета слоновой кости. Вместе мы читаем.

Дорогие Дэйзидью и Лилилав!

Мои девочки, если вы читаете это, значит, я уже умерла и вы проделали отличную работу, сыграв в затеянную мною прощальную игру. Я знала, что вы сможете это сделать. И, Дэйзи, я очень надеюсь, что ты не чувствуешь себя обделенной. Я боялась, что Лили не сумеет понять то, что ей необходимо, если она не будет действовать самостоятельно. К тому же, предположительно, все это происходило, пока ты находилась в Милане. Надеюсь, ты хорошо проведешь время за границей. В мои намерения никогда не входило создавать конкуренцию между вами, это просто был способ дать вам нечто такое, что вас объединит. Фрэнк высказал предложение, что, если у вас появится общий интерес, это может помочь делу.

Прости, что я не объяснила тебе этого, Лили. Я собиралась сделать это во время вечеринки. Сказать тебе, что я хотела, чтобы ты осталась здесь и я смогла научить тебя лучше ориентироваться в «Роузвуд инкорпорейтед» и в той роли в компании, в которой я представляю тебя. Я надеюсь, что, когда Дэйзи вернется, вы обе сможете когда-нибудь вместе стать ее частью. Но это не единственная причина.

В последние годы я не раз спрашивала себя: где проходит граница между амбициозностью и алчностью? Желания – это скользкий склон. Так легко стать одержимым ими. Мне хочется думать, что сама я хорошо справилась с этой проблемой, хотя, боюсь, этого нельзя сказать о моих сыновьях. Мне не удалось научить их самостоятельности и внушить, насколько важно взвешивать последствия в погоне за богатством. Это ошибка, которую я поклялась себе не повторить с вами.

Выводя эти слова всего через несколько минут после того, как ушли последние гости, я горячо надеюсь, что вам никогда не доведется читать их. Но боюсь, что время не на моей стороне. Это единственное, что мы не можем накапливать и хранить.

Но я пыталась это делать. В этом и состоит истинная причина, по которой я не отправила тебя в Милан, Лили. С тех пор как умер твой дед, я много лет прожила в особняке одна. Но затем ко мне переехала ты. Я так привыкла к твоему присутствию, к твоему теплу. Каждый день я говорила себе: «Завтра я начну учить ее тому, что она должна знать о “Роузвуд инкорпорейтед”». Однако я так и не смогла заставить себя это сделать. Шли дни, и мне становилось все более и более ясно, что, хотя сама я хотела, чтобы ты стала председателем правления компании, для тебя это был бы отнюдь не лучший вариант. Ты слишком творческая личность, чтобы целыми днями сидеть на заседаниях и часами корпеть над бумагами. Так что, надеюсь, ты понимаешь, почему я не назначила тебя своей преемницей, которая после моей смерти должна будет занять место председателя правления.

И давай будем откровенны: учеба в бизнес-школе – это не твое, ты никогда об этом не мечтала.

Независимо от того, каким путем ты пойдешь по жизни, я не хочу, чтобы ты шла по нему одна. И я надеюсь, что, если все пойдет по плану, тебе никогда не придется это делать. Я попросила Фрэнка предусмотреть вознаграждение для остальных участников.

И не будь слишком строга к Лео за ту роль, которую он в этом играл. Он был тем мостом, который должен был соединить вас вновь.

Я люблю вас обеих больше, чем могли бы выразить слова, и больше любых денег.

Мое сердце принадлежит вам.

Ваша бабушка

Мы с Дэйзи опускаем письмо.

– Вы в порядке? – спрашивает Фрэнк. – Бабушка…

– Назначила на это место Элл? – заканчиваю я, глядя на него.

Он кивает. На лице Дэйзи четко проглядывает опасение, как будто я бомба, готовая вот-вот взорваться. Я была одержима желанием отыскать пропавшее состояние до субботы в безумной надежде, что бабушка каким-то образом пообещает, что в моем будущем будет фигурировать «Роузвуд инкорпорейтед», хотя было очевидно, что мне вряд ли светит оказаться во главе правления.

– Я в порядке, – говорю я, сама удивляясь, что так оно и есть.

Весь последний год Технологический институт моды и «Роузвуд инкорпорейтед» были для меня чем-то вроде болеутоляющих – две амбициозные цели, призванные заглушить мучительную боль одиночества, грызущую меня изнутри. Но теперь я больше не одинока. Иметь время для того, чтобы проводить его с друзьями и шить одежду, – это здорово.

– Вот и хорошо. Значит, она может покоиться с миром. – Фрэнк вздыхает. – Однако боюсь, что город – другое дело. Люди взбудоражены, они думают, что это конец Роузвудов. Они восприняли сожжение фабрики очень буквально.

– И