Между тем раздававшиеся выстрелы под Бекешевской достигли отряда полковника Львова, который, услышав гул перестрелки, убедился, что за горою дело неладно. Тогда он приказал отряду поспешно готовиться к выступлению на Бекешевку. 500 казаков Волжского полка на добрых конях, с посаженными позади пехотинцами и 2 конных орудия, быстро собрались, и полковник Львов поспешно двинулся на выстрелы. Перейдя гребень высоты, отделяющей долины рр. Кумы и Дарьи, отряд Львова совершенно неожиданно для горцев появился на правом берегу реки в виду станицы Бекешевской. Это было как раз в то время, когда хоперцы, выдержав первый удар многочисленного неприятеля, вступили с ним в отчаянный и ожесточенный бой. Таким образом, выручка подоспела вовремя, так как храбрые казаки напрягали последние усилия в неравном бою.

Задние ряды горцев, действовавшие еще против станицы, первые заметили отряд Львова, появившийся с орудиями, пехотою и казаками на правобережных высотах р. Кумы. Весть о появлении нашего отряда быстро достигла и до передних черкесских рядов, где самые отважные из наездников уже готовились всею массою нанести Круковскому решительный удар.

Но обстановка вдруг изменилась, и все неприятельское скопище, опасаясь быть отрезанным от кумского ущелья, единственного пути отступления, зашумело, заволновалось и отдельными партиями стало отходить к Куме.

Заметив нерешительность горцев и отступление некоторых партий за гору Бекечь, Круковский смекнул, что подмога близка; не теряя времени, он скомандовал «садись!» и вслед за тем повел хоперцев вперед. Сотня за сотнею выносились вперед казаки; заскакивали с флангов, гнали с тыла и где винтовкою, а где и шашкою поражали задние толпы уходивших поспешно черкесов. Одна из хоперских сотен отважно вынеслась вперед, под командою лихого сотника Бирюкова и далеко опередила другие сотни. Храбрый сотник с таким жаром ударил на отступавшего неприятеля, что наскочил на засаду, которая скрывалась за гребнем горы. Грянул залп, и удалой офицер, простреленный пулею в грудь, пал смертью героя.Но казаки не смутились такою дорогою потерею и приняли в шашки эту партию, которая с уроном была отброшена и горячо преследуема.

На высотах левого берега Кумы, у входа в кумское ущелье, наши отряды соединились, и здесь горцам нанесено было сильное поражение. Вихрем налетел Круковский на неприятеля, сбил сопротивлявшихся и так настойчиво повел преследование, что горцы, не останавливаясь, пустили коней во все повода. Охваченные паникою замечательно пылкой погони казаков, закубанские наездники, люди смелые и храбрые, совсем потеряли голову, и сами помогали своему поражению, малодушно убивая из пистолетов подбившихся лошадей и даже своих спешившихся в бою товарищей, которые хватались за хвосты их коней и за стремена, чтобы избежать плена. Разбитая и сильно расстроенная партия небольшими группами и по одиночке бросилась в кумское ущелье, но, неотступно преследуемая хоперцами и волжскими казаками, приходила все более и более в расстройство, бесполезно несла потери и только благодаря ночи успела скрыться, переправившись за Кубань несколько выше Каменного моста. На месте боя и в кумском ущельи горцы оставили более 50-ти тел и несколько десятков раненых, а если принять в соображение укоренившийся обычай закубанцев обязательно увозить своих убитых, то потерю неприятеля можно считать до 150-ти человек. А сколько еще ушло с пометками от казацких пуль и шашек![107] В упорном бою под Бекешевскою хоперцы в сотнях Круковского и в станице выпустили по неприятелю 60 орудийных и около 20.000 ружейных и пистолетных зарядов 452).

В тот же день закубанский отряд полковника Краснова, узнав о прорыве горцев на линию, быстро двинулся к Каменному мосту на Кубани, чтобы, в случае обратного движения горцев в ту сторону, встретить их там; но разбитые партии неприятеля опередили его и в виду только одного появления этого отряда у себя на фланге должны были свернуть в горы и далеко стороною обойти наши войска. Отряд же Адлерберга, уведомленный Круковским о прорыве горцев, присоединился к нему в кумском ущельи и принял участие в преследовании неприятеля. Только 3-го мая Круковский и Львов спустились из кумского в хумаринское ущелье, а оттуда с отрядом Краснова возвратились по своим местам для охраны границы. В последствии, лазутчики передавали, что скопище, переправясь через Кубань в землю карачаевцев, со стыдом рассеялось по Закубанью, с одним только желанием поскорее уйти подальше от наших отрядов.

После бекешевского погрома отряд Адлерберга был расформирован, причем одна сотня хоперских казаков поступила на усиление постов своей кордонной линии, а другая с 3-мя офицерами направлена в станицу Невинномысскую в состав отряда генерал-лейтенанта Гурко для действия на Зеленчуках 453); из числа полковых орудий, одно с пешею прислугою отослано в отряд на р. Мару, а другое осталось при полку в Баталпашинске.

25-го мая утром, отряд генерала Гурко выступил из Невинномысской и двинулся за Кубань по Б. Зеленчуку; 28-го числа он достиг Каменного моста, откуда командующий войсками, под прикрытием казаков, произвел рекогносцировку верховьев р. Зеленчука 454). На следующий день на чались работы по устройству временных мостов и мостовых укреплений по рр. Зеленчуку, Кефару и Бежгону, чтобы посредством их связать линию от Хумары через р. Уруп и далее с Лабою. Этим было положено начало Зеленчукской линии. 7-го июля хоперская сотня возвратилась на Кубань и стала на своей кордонной линии в резерве. Кроме того от полка были еще в командировке: 1 ½ сотни с полковым орудием в отряде на р. Маре, для охраны пятигорских минеральных вод со стороны верхней Кубани; одна полусотня находилась при постройке башни у Каменного моста и 1 офицер и 552 казака несли службу на кордонных постах. В этом году на Лабу хоперские сотни не ходили; переселенцы же в новые лабинские станицы были отправлены своевременно.

Из одиннадцати хоперских станиц на передовые линии выселилось разновременно 455):

Всем переселенцам на Лабу и Сунжу выдавалось пособие от казны: на каждое офицерское семейство по 285-ти руб. 71 5/7 коп. серебром[108] (1000 руб. ассигнациями), а на каждое казачье по 71-го руб. 42 6/7 коп. серебром (250 руб. ассигнациями456) Так как заселение Лабинской линии казаками старых линейных полков могло повлечь за собою уменьшение населения в этих последних, то наше правительство признало справедливым заполнить свободные места новыми переселенцами из России. Переселение на Кавказ жителей из южных губерний началось еще раньше заселения берегов Лабы и Сунжи.

В 1836 году по Высочайшему повелению было назначено к переселению из Полтавской и Черниговской губерний в полки Кавказского линейного войска 6000 душ мужского пола, бывших малороссийских казаков 457). В 1836 и 1837 гг.