Брайар дала мне хоть малейший намек на то, что нас еще можно спасти, что я могу вернуть ее, я бы не упустил эту возможность. Я бы, блядь, воспользовался ею. Я бы никогда не отпустил ее.

— Три с половиной месяца до моего следующего поста. Именно столько я планирую пробыть здесь. — Она свернула за угол, и меня осенило, что, за исключением южного крыла, она уже знала каждый дюйм этого огромного поместья. — Итак, у тебя роман с Фрэнки?

— Нет.

— Тогда почему у нее была твоя кредитная карта?

Я передернул плечами.

— Мне очень нравится злить своих друзей. Я знал, что Ромео, когда узнает об этом, сразу же уйдет в себя. И он так и сделал.

— Ты выглядишь как рогач, преследующий едва ли законную женщину.

Я хихикнул.

— Если туфелька подходит...

— Знаешь, несмотря на то, что я тебя абсолютно не люблю - и не ошибись, я действительно тебя люблю, - я не могу представить тебя спящим.

— Не нужно использовать воображение, детка. Я могу тебе это продемонстрировать.

Ее взгляд скользнул вниз, к моему твердому члену.

— Я не впечатлена.

— Это потому, что ты не видела его в боевом режиме.

— Могу честно сказать, что хуже тебя я никого не встречала.

— Это совершенно несправедливо. Ты встречала двоих. Ты называешь их своими родителями.

— Уже нет. — Она наконец улыбнулась. — Вообще-то, с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать.

Я бросил на нее косой взгляд.

— Так долго? — Чувство вины и грусть сплелись воедино, сжимая мое горло.

Ее улыбка стала жалкой.

— Время летит, когда ты веселишься.

— Мне жаль. Это было дерьмово, что я сказал.

— Прямо по бренду. — Она остановилась перед одной из моих многочисленных комнат для гостей и указала на дверь. — Ну, это я.

— А это я. — Я указал на картину с изображением грустного клоуна в коридоре. — Серьезно, прости, что я заговорил о твоих родителях. Я знаю, что это деликатная тема...

— Нет, не знаешь. — Она повернулась ко мне лицом. — За последние пятнадцать лет многое изменилось. Ты не знаешь меня. Ты не знаешь, какие у меня триггеры, что мне нравится и не нравится, что заставляет меня беситься. Мы чужие люди. Я с удовольствием воспользуюсь твоим особняком, бассейном и теннисным кортом, но не принимай это за перемирие. Я все еще ненавижу тебя.

Она распахнула дверь и уже собиралась захлопнуть ее у меня перед носом, но я успел ударить рукой по краю, с легкостью остановив ее.

— Позволь мне спросить тебя кое о чем. — Я облизнул губы, мой тон стал низким и знойным. — Почему ты так уверена, что я не вышвырну тебя отсюда после того, как ты со мной разговаривала?

Я был возбужден. Я был взбешен. Я был многим, и все они заставляли меня чувствовать себя живым.

Удивление окрасило ее лицо.

— Ты мне должен.

— Я ни черта тебе не должен. Ты все тот же человек, и я тоже. То, что я сделал с тобой, было ужасно. Непростительно. Но у меня были причины. Ты была моей первой любовью. — Моей единственной любовью. — И правда в том, что в глубине души ты знаешь, что я - твое безопасное место.

— Мое безопасное место? — У нее отпала челюсть. — Я была бы в большей безопасности в зоне боевых действий.

Я просто уставился на нее, давая ей понять, что вижу ее чушь насквозь. Она показала мне средний палец. Я притворился, что поймал его и положил в карман, как будто это был поцелуй, и самодовольная ухмылка заиграла на моих щеках.

Она захлопнула дверь у меня перед носом.

— Я тоже тебя люблю, — крикнул я ей через дерево. — Спокойной ночи, соседка.

58

Брайар

Ты знаешь, что я - твое безопасное место.

Очевидно, что помимо того, что Оливер надрался, он еще и накурился.

Как он мог подумать, что я вернулась, потому что думала, что он сможет защитить меня от всего?

Я скинула тапочки и села на край двуспальной кровати, прижав колени к груди. Я вернулась, чтобы помочь Себастьяну. Вот и все. Ну, и потому что с точки зрения логистики было разумнее найти жилье и машину в Лос-Анджелесе до того, как я туда приеду.

Оливер тут ни при чем.

Оливер был мертв для меня.

Телефон на моей тумбочке пиликнул. Я нахмурилась. Ни у кого не было моего номера, кроме Себастьяна и Оливера, который добавил свой номер в тот день, когда дал его мне. Я взяла его в руки и посмотрела на экран.

Олли фБ: Нам нужно устроить вечер кино.

Олли фБ: Устроить вечеринку бездельников.

Брайар: Ауэр: Какую часть фразы Я НЕНАВИЖУ ТВОИ КИШКИ ты не понял?

Олли фБ: Всю? Ты решила остаться здесь. Это очень важно. Мы станем лучшими друзьями.

Брайар Ауэр: Нет, не станем.

Олли фБ: Лучшими друзьями, которые иногда занимаются сексом друг с другом.

Брайар Ауэр: Я не знала, что ты, Ромео и Зак так близки...

Олли фБ: Ты ведь понимаешь, что Даллас и Фэрроу будут неустанно пытаться подружиться с тобой? Они любят тебя.

Брайар Ауэр: Это чувство не взаимно.

Олли фБ: Да, это так. Они немного ненормальные, но веселые и безобидные. И у них добрые сердца. Ты просто боишься разрушить эти стены и дать людям шанс.

Я ненавидела, что он говорил так, будто все еще знал меня.

Еще больше я ненавидела то, что он был прав.

Мне было уже за тридцать, а я так и не смогла по-настоящему отпустить себя. Конечно, за эти годы у меня были друзья и парни (в том числе и Грант, который не был тем красавцем, каким я его себе представляла), но я всегда держала все на поверхности.

Я боялась привязаться, боялась обидеть, а больше всего - боялась, что мне снова докажут, что я недостойна любви.

Брайар Ауэр: Говоря о стенах, не похоже, что у тебя когда-либо была постоянная девушка...

Олли фБ: Вообще-то была.

Мое сердце упало, когда он снова начал печатать, три точки заплясали на моем экране.

Олли фБ: Ты.

Брайар Ауэр: А после меня?

Олли фБ: Никто не сравнится.

Брайар Ауэр: Не раздувай дым из моей задницы.

Олли фБ: Хорошо. Что-нибудь еще хочешь, чтобы я с