Но я никогда не был чужд клише. В конце концов, я рекламировал себя как пустоголового плейбоя, который плывет по течению жизни.

Лапы Трио и Гизера постукивали по деревянному настилу под моим сиденьем, возвещая о своем прибытии.

— Да, точно. — Я бросил на них взгляд, поднимая бутылку. — Папочка у вас - говнюк. Эй, по крайней мере, вы богаты и у вас есть деньги на лечение.

Я пил, чтобы заглушить свои страдания, надеясь, что каждый глоток приблизит меня к тому, чтобы забыть о своей реальности, но он лишь служил увеличительным стеклом, приближая меня к правде.

Я разрушил жизнь своего брата. Я украл у него шанс на счастье.

Из-за меня он стал ходячим мертвецом.

Единственная женщина, которую я когда-либо любил, унизила меня сегодня вечером, а затем ушла от меня, но не прежде, чем дала понять, как сильно она меня ненавидит.

Мои друзья согласились с моей бредовой историей о лоботомии, потому что в то время у них было свое дерьмо. Они просто приняли мое изменение личности - как полного и абсолютного шута, которого волновали лишь погони за юбками и вечеринки, - спокойно. Даже когда я пытался собрать воедино некое подобие жизни, я отказывался показать им, что обладаю хоть какими-то искупительными качествами - что я работаю, что забочусь о брате, что мне не все равно, - потому что это заставило бы их попытаться исправить меня.

А я не заслуживал счастья.

Я заслуживал искупления за все, что сделал.

— От тебя пахнет так, будто тебе в рот попал «Джим Бим». — Себастьян распахнул двойные двери и вышел наружу, выхватив бутылку из моих пальцев. — Полегче. Если ты испортишь свои почки, то не сможешь пожертвовать одну мне.

Я не ответил.

Честно говоря, была большая вероятность того, что он мне привиделся.

— Что у нас тут? — Фальшивый Себ спустился по трем ступенькам на задний двор, опустошив остатки бутылки на траву. — Королевский пройдоха, герцог фон Сучья Задница, упивается до беспамятства? Тебе не кажется, что ты уже староват для такого дерьма?

— Я никогда не старею для того, чтобы быть крушением поезда. — Мои губы скривились в яростном оскале. — Где ты был?

Я был сыт по горло. Надоело угождать ему. Пытаться умиротворить его. Умолять его исправиться.

Я испробовал все.

Сразу после аварии я переехал из общежития в Гарварде в дом за пределами кампуса. У меня был только год обучения в колледже. Остальные годы я провел, ухаживая за Себастьяном в перерывах между занятиями.

Всю нашу взрослую жизнь я только и делал, что пытался помочь ему.

Когда я закончил университет, я подумал, что, если мы переедем в другое место, где нас никто не знает, ему будет легче открыться. Я поступил на магистерскую программу в Кембридже и взял его с собой в Англию. Мы сняли дом в сельской местности, вдали от цивилизации. Себастьян наслаждался отдыхом на природе, но по-прежнему отказывался знакомиться с людьми.

После этих двух лет я вернулся домой на Дорогу Темного Принца и потащил его за собой, пиная и крича. Он хотел остаться в Англии. Жить самостоятельно. Чтобы кто-то доставлял ему еду и припасы и до конца жизни не имел ни единого человеческого общения.

Я бы не согласился.

Я настоял, чтобы он присоединился ко мне.

Я так отчаянно пытался спасти его, что забыл спасти себя.

В итоге Себастьян обиделся на меня не только за свое запятнанное лицо, но и за то, что я вытащил его из Англии, единственного места, которое он смог терпеть.

Не помогло и то, что я периодически устраивал дикие вечеринки в гостевом доме, просто чтобы соблазнить его близостью людей. Может быть, убедить его вновь вернуться к любимому занятию.

Себастьян не ответил на мой вопрос. Вместо этого он, прищурившись, смотрел на озеро, набирая горсть камней и нащупывая большим пальцем самый гладкий и плоский из них, прежде чем бросить его. Он несколько раз проскочил по воде.

Я вскочил на ноги.

— Я чуть не сошел с ума. — Ярость запылала внутри меня, распространяясь по конечностям и груди, как сеть опухолей.

Себ хихикнул, повернувшись ко мне спиной.

— Да ладно. У тебя его никогда не было.

— Ты не выходил из дома десять лет. С тех пор как мы вернулись из Кембриджа. — Я спустился на три ступеньки вниз и направился к нему. — Куда ты ходил?

— У нас закончилось молоко. — Себастьян отмахнулся локтем, бросив еще один камень. Он заплясал по воде в темноте.

— Будь серьезным. — Я схватил его за плечо и развернул к себе, вцепившись ему в лицо. — Где ты, блядь, был?

Себастьян рассмеялся, с силой отпихнув меня.

— Отвали, Олли. Ты злишься не на меня, а на себя. За то, что снова потерял ее. Слышал когда-нибудь о слове «ответственность»?

Он не был неправ, но мне было приятно злиться на него. Проявить к нему эмоции, которые не были жалостью. Более того - было приятно немного нагрубить друг другу. Мы часто бросались друг на друга с кулаками.

Так и произошел несчастный случай.

Это был взгляд на нас прежних.

— Скажи мне, где ты был, — потребовал я. Нет, умолял.

Что заставило его выйти из дома? Что заставило его пойти на такой риск? Мне отчаянно хотелось знать это, чтобы поставить его перед фактом. Использовать это, чтобы помочь ему.

Себ рассмеялся, сжимая в кулаке воротник моей рубашки.

— Веришь или нет - киска.

Он притянул меня к себе, а затем швырнул на траву. Я позволил себе упасть, зная, что он встанет на колени и попытается ударить меня. Когда он это сделал, я схватил его за локоть и стал бить его под себя, прижав к траве.

— Чтобы желать киску, нужно не быть ею, — дразнил я, кипя от ярости. — А ты слишком пугливый кот, чтобы выйти в свет.

Он нанес удар прямо в челюсть, заставив меня прикусить язык. Пошла кровь. Алкоголь в моем организме притупил боль. Я ударил его по здоровой щеке, и он с грохотом откинул голову на траву.

— Смотрите, кто говорит. По крайней мере, я не зациклился на девушке, с которой встречался до того, как у меня упали яйца. — Несмотря на кровоточащую губу, Себ уже