Если бы оба этих предателя и арестованный примерно в то же время матрос Назарио Зауро, так же как и казненный в мае изменник Дамиано Чиза, следуя зову своего сердца, своевременно поменяли гражданство, как это сделал, например, обер-лейтенант Прибицевич, еще в мирное время перешедший на службу к сербам, то тогда к ним отнеслись бы как к военнопленным. А так, после короткого судебного разбирательства, их приговорили к смертной казни через повешение, и приговор был приведен в исполнение.

Между прочим, итальянцы вынуждены были испытать сильное разочарование и в отношении верности своих соотечественников из числа австро-венгерских солдат, попавших в русский плен. Еще в октябре 1914 года русский посол в Риме Крупенский предлагал переправить на родину от 10 000 до 20 000 таких пленных итальянцев. Это предложение при помощи всевозможных хитростей попытались осуществить еще до вступления Италии в войну, но большинство пленных с возмущением его отвергало. Так, например, в лагере, где содержалось 2500 итальянцев, свое согласие на такое предложение дал только один человек. Только тогда, когда условия содержания в лагерях значительно ухудшились, а перед пленными замаячила перспектива по прибытии в Италию быть отпущенными на свободу и попасть в родные места, если они окажутся захваченными итальянцами, или, в крайнем случае, оказаться в составе рабочих команд, из 25 000 пленных итальянцев постепенно сформировался отряд в 4300 человек, которые были признаны благонадежными и через Архангельск отправлены в Италию. Из них добровольцами на фронт пошли только триста человек.

В Италии не могли скрыть своего разочарования таким исходом дела, и в адрес полковника Бассиньяно, руководившего данной операцией, посыпалось немало упреков. Ведь из общего числа пленных итальянцев, составлявших к началу русской революции около 40 000 человек, ему удалось собрать в специальном лагере возле города Кирсанов Тамбовской губернии всего 2000. Но и они из-за презрительного отношения к ним со стороны своих боевых товарищей, грозивших вместе с протестом опубликовать их фамилии в печатном издании «Триентское пробуждение», предпочли отправиться на родину через Сибирь.

Прибывшие в Италию пленные, вполне понятно, хотели поддерживать связь со своими родственниками в Австро-Венгрии, не открывая, однако, своего неблаговидного поведения. Для этой цели их почту стали отправлять в Петербург по конспиративному адресу, носившему название «Центральная палата пленных солдат». Но так как итальянская почта ставила на этих письмах свой штемпель, то эта хитрость была нами сразу раскрыта.

Если оглянуться назад и взглянуть со стороны на последние довольно сложные месяцы 1916 года, то можно признать, что с общегосударственной точки зрения в монархии возник ряд неблагоприятных явлений. Вместе с тем, благодаря хорошей организации и энергичной, слаженной работе всех звеньев органов контрразведки, обстановку нам удавалось полностью контролировать.

Различные судебные работники, разбиравшие дела по шпионажу и государственной измене, полностью вникли в их материалы. Кроме того, существенную помощь им, а также офицерам контрразведки оказывала книга, выпущенная офицерами Генерального штаба гауптманом доктором Цобернигом, майором фон Ишковским и гауптманом Францем Нордеггом «Контрразведка в борьбе со шпионажем».

Работу контрразведки в известной степени облегчало и то обстоятельство, что с началом войны австрийский парламент ни разу на свои заседания не собирался. Деятельность же венгерского парламента вследствие более патриотичного состава депутатов, состоявших в основном из представителей правящей касты, была менее опасной. Хотя и в нем произносилось немало необдуманных речей, дававших богатый материал для неприятельской подрывной пропаганды.

Однако 21 октября произошло вероломное убийство премьер-министра графа Штюргка[281], которое еще раз напомнило о наличии в социал-демократической партии радикального крыла, не подчинявшегося ее старым и испытанным вождям доктору Виктору Адлеру, Пернершторферу и Шумайеру. Убийцей оказался сын Виктора Адлера Фридрих, который заявил, что мотивом его преступления послужило отрицательное отношение графа Штюргка к созыву парламента.

А 21 ноября 1916 года навечно закрыл глаза многоуважаемый престарелый кайзер Франц-Иосиф.

В то тяжелое время его величество король и кайзер Карл I взошел на трон своего предшественника с твердым намерением осчастливить каждого и дать своим землям благости мирной жизни.

Мира наверняка одинаково жаждали все народы, но стремление руководителей враждебных нам государств продолжать войну не было сломлено. Даже в тех благоприятных для них условиях они никак не могли решиться ее прекратить и отказаться от своих далеко идущих планов, которые и сподвигли их к вступлению в войну.

Тем не менее кайзер Карл продолжал твердо придерживаться мысли о необходимости предпринять прямые шаги к миру. Однако правительство Германии не желало присоединиться к его устремлениям, так как Верховное командование немецких вооруженных сил при полной поддержке германской интеллигенции все еще придерживалось мнения, что мир может наступить только после завоевания новых территорий в качестве компенсации понесенных жертв. В соответствии с этим немцы настаивали на том, что мирные предложения, к которым присоединилась Болгария и Турция, не должны казаться проявлением малодушия, а являть собой уверенность в победе и достижении целей войны. Это и явилось тем самым больным местом, которое сразу распознали государственные мужи противника, используя его для отклонения ноты, направленной странам Антанты 12 декабря 1916 года.

Тогда наша служба разведки поспешила распространить над линиями неприятельских окопов листовки, содержавшие текст приказа по армии и флоту с мирными предложениями. Одновременно были предприняты шаги по всестороннему выявлению реакции на них во враждебных странах. В этой связи сразу стоит отметить, что у русских наши воздушные шары с прокламациями встречали по-настоящему восторженный прием. Стало распространяться даже такое явление, как братание с нашими солдатами. Впрочем, при помощи телесных наказаний русским командованием оно было ликвидировано. Пленные же, в особенности из русских гвардейских частей, расценили мирное предложение как признак нашей слабости. Не случайно царь в своем приказе по армии и флоту, перехваченном нашей радиоразведкой, в ответ на предложение мира призвал вытеснить противника со священной русской земли и даже воскресил давно уже погребенные старые цели войны России — Константинополь и морские проливы.

В Италии наше мирное предложение и выступление президента Соединенных Штатов Северной Америки Вудро Вильсона, говорившее об истинном настроении народных масс в странах Антанты, вызвали у отдельных политических кругов намерение заняться посредничеством в мирных переговорах. Они же усилили позиции сторонников мира из лагеря Джолитти[282]. В результате распространение призыва на родившихся в 1874 и 1875 годах вызвало у итальянцев большое недовольство. И все же милитаристские устремления взяли верх.